Достаточно быстро день перекатился за экватор, несколько часов бытовой суеты пролетели незаметно и, когда солнце ушло, остров погрузился в темноту, а мы разместились в бараке, который выделили русской группе в день прибытия. Полоска берега, первый уровень нашего заповедника, которая за одни лишь сутки принесла мне тяжелейшее испытание в жизни, не освещалась ни единым огоньком. На втором, самом заселенном, ярусе горели сторожевые костры.
Артёма перетащили в наш сарай. Мы называли это сооружение не иначе как барак. Достаточно просторное помещение никак не делилось на комнаты или зоны. По периметру неизвестный распорядитель расставил койки (хорошо не двухъярусные), в двух местах посередине размещались небольшие очаги. Лекари не настаивали переводить Рабиновича в лазарет, там было переполнено, и мы решили следить за Артёмом самостоятельно, благо особых процедур от нас не требовалось. Лариса смазывала раны каким-то составом, перевязку делали два раза в день.
Наш барак предательски продувался под крышей, больного укутали пледом и не оставляли без присмотра.
После ужина я быстро уснул. Приятное потрескивание очага и тихие разговоры друзей послужили великолепным снотворным, мне было уютно на мягком травяном матраце и , выбросив все мысли из головы, я погрузился в крепкий сон без сновидений.
Должен оговориться – я больше не чувствовал себя комфортно в нашей группе. Никто не поднимал тему наших с Ларисой злоключений, однако что-то изменилось. Незримая стена, пока ещё маленькая и неоформившаяся, пролегла между мной и остальными. Меня будто обходили стороной, я был моральным укором.
- Нам стоит обсудить вчерашнее? – вечером я застал Ларису одну на улице.
- Не вижу предмета для обсуждения, - она не смотрела на меня и быстро шмыгнула в барак.
С Артёмом мне говорить и объясняться совсем не хотелось. Пока он был не в состоянии нормально шевелиться и всегда находился под присмотром других, так что неизбежный момент моих оправданий и извинений удачно откладывался.
- Даже не думай, пусть сами разбираются, - сквозь сон проскрипел Мишин голос.
Я проснулся через несколько часов. Все спали, только Миша яростно перешептывался с Вероникой. Они сдвинули свои койки, тем самым соорудив подобие двуспальной кровати, и лежали чуть поодаль.
- Я просто хочу как-то помочь ей, - привычно легко щебетала Вероника. – Сам посуди, ей должно быть очень тяжело.
- Им всем тяжело. Артёму думаешь легко. Такое увидеть.
- Он вроде как не видел, отвернулся.
- Не важно. Он ведь всё понимал.
- С Артёмом ты сам решай, я хочу Лору поддержать. По-женски.
Про меня не было сказано ни слова.
Больше я этой ночью не спал, и утром у меня было готово решение.
Наш остров, этот новый искусственный Вавилон, простирался далеко за горизонт. Проблема в том, что заселенную, достаточно комфортную долину от остальной части острова отделял внушительный пустынный участок. Никто из моих собеседников не проходил через пустыню, все склонялись к мнению о требуемом двух или трехдневном переходе для пересечения песков. К тому тоже, не было никаких сведений о климате и ландшафте острова за пустошью.
Не обладая навыками, инструментом и запасами воды и пищи, уходить в пески, без цели, плана и минимальной карты чистая авантюра. Но я решил на время уйти от людей и в голове созрел единственно возможный вариант - путь к хижине распределительницы Лаймы, за горами. В той части мы уже были, там протекала речка с пресной водой. Много растительности, грот и наверняка многое другое, чего не рассмотреть под конвоем амфибий.
- Понимаю, что звучит как импульсивное решение. По сути так и есть. Но я принял настроен твердо. В конце концов, я буду рядом, здесь ходьбы в несколько часов.
Я решил исследовать вторую часть острова, занять себя хоть чем-то и, главное, побыть вдали от нашей группы. Не хотелось дебатов, но надо было объяснить своё решении самым близким друзьям – Пашке и Мише. Разумеется, я столкнулся с непониманием и яростным сопротивлением. Меня не хотели отпускать, называли план блажью, но удержать взрослого человека невозможно и тогда Паша увязался со мной.
- Не хочу строить баррикады. Скучно, - буднично произнес Пашка. – Потусуюсь с тобой не долго.