Я бесцельно бродил по площадке перед хижиной. Рассматривать тут было нечего. Кроме кухни никаких построек и интересных вещей. В самом бамбуковом сарае было аскетично и пусто. Только деревянные лавки, даже без тумбочек.
Солнце припекало. Наши вещи мы перетащили на одну из коек, и я достал из рюкзака свою модную панамку с надписью «Россия вперед».
- Россия? – старик с интересом разглядывал надпись.
- А что не так? – я знал, что панамка привлекает внимание, особенно за границей, но вопрос Геннадия был неожиданным.
- А что сейчас республики отдельно символику выпускают?
Через мгновение ступора я сообразил, о чем он говорит. Если он находился здесь последние сорок лет, то получается, он был родом из СССР. Точнее, мы все были родом из большой социалистической страны, но Геннадий пропустил распад государства на отдельные республики.
Старик старательно в мельчайших деталях расспрашивал о современных государственных границах. Его настолько взволновала эта тема, что он не обратил внимания на понурых беглецов, которых привел молчаливый Пятница.
А между тем вторая часть нашей группы представляла грустное зрелище. Три уставших, не выспавшихся человека с красными глазами и иссеченными кустами голыми ногами. Они по-прежнему были в одном нижнем белье, которое за время их злоключений испачкалось и висело лохмотьями.
Марина с Вероникой увели нашедшуюся троицу в хижину переодеваться и приходить в себя. А Пятница, как ни в чем не бывало, заступил на кухонное дежурство. Наш повар рассыпал на земле целую гору фруктов и, ловко работая тесаком, начал шинковать будущий завтрак.
После легкого перекуса знакомым со вчерашнего дня набором фруктов мы были готовы к беседе. Пятница утащил тушу кабана в свой угол и, вооружившись разнокалиберными ножами, принялся за освежевание.
Весь наш коллектив объединяла подавленность. Вадим сменил свою вчерашнюю решимость и нахрапистость на злобную отрешенность. Он практически ничего не говорил, только поглядывал на окружающих злыми глазами. Руки Марины, пытавшуюся приобнять супруга, он демонстративно раз за разом отталкивал. Возможно, ему было обидно вспоминать вчерашнее фиаско, сокрушительный удар от огромного дикаря.
Троица беглецов успела привести себя в порядок и одеться, но они по-прежнему выглядели затравленными и большей частью смотрели в пол потухшими глазами.
- Мы обшарили большую территорию, - поведал мне Пашка. – Тут очень странный остров, он не единый. Как бусинки. Суша перетекает в другой маленький остров. Но туда мы не сунулись, там маячили эти, - Паша осекся, подбирая правильные слова, - ну ты понял.
- Понял. Я думаю это дикари в масках.
- Уж очень здоровые. Мне страшно, Сёма. Надо что-то делать.
Легко сказать. У меня не было никаких идей. Ни абсурдных, ни глупых и отчаянных, никаких. Общая растерянность подавила наш коллектив, никто не хотел и не мог взять инициативу в свои руки. Оставалось ждать развития ситуации.
- Теперь поговорим, друзья, - старик воспользовался общим сбором перед хижиной.
Никто не оспаривал главенство Геннадия. После вчерашних приключений, мы не хотели покидать это место без дополнительных инструкций.
- Как я вчера уже говорил, вы в плену, - старик готовился к речи и наслаждался моментом. – Надо смириться с этой мыслью. Вы не стали меня слушать, разбежались. Теперь давайте жить дружно и предусмотрительно.
Итак, мы находились в плену на затерянном острове в Океании. Наше местоположение было никому не известно, и вещи тщательно обыскали в поиске средств связи с внешним миром. Остров располагался вдали от торговых и иных путей. Над этим местом не летали самолеты, а снимки из космоса не представляли интереса – слишком маленькая незаселенная территория.
Вчерашний сухогруз был случайным недоразумением. Обычно корабли заплывают сюда не чаще одного раза в пару лет. Все они ликвидируются, экипаж неизменно следует нашей судьбе, а груз исследуется на берегу в поисках полезных вещей. Сами корабли затапливают поблизости.
Геннадий жил здесь порядка сорока лет. Он безвылазно сидел только на этом острове. Не сойти с ума ему помогали такие группы как наша.