Отнюдь не элегантно.
Я стоял полусогнутый, наклонившись через столик, а вокруг наших ног бегали мыши. Но это было замечательно.
Я почувствовал, как паутинки затрепетали, потом улетели прочь в теплом порыве летнего воздуха, который, казалось, сгустился вокруг меня. Кто ее знает, что чувствовала она, но я был сражен на месте. Я вполне удовольствовался бы тем, что целовал ее губы следующие пару часов. Никаких проблем.
Вот только она искусно подняла ставки легким напряженным промельком языка. Это было изумительно. Точно запальник сработал в горелке моего члена. Вы знаете, как это звучит. Те из вас, у кого газовые водонагреватели. Пф-ф или пых-х.
И вдруг я уже смотрел на эту милую невинную девочку-подростка так, словно она была насквозь пропитанной спермой шлюхой. И мне это понравилось. Что еще важнее, понравилось и ей. На следующий день мне полагалось уехать. Но это уже был следующий день. Вероятно, я не увиделся бы с ней до Рождества, да и тогда не наверняка. Мы оба намеревались на каникулы вернуться домой, в Ирландию. Больше рассчитывать было не на что.
– Хочешь зайти ко мне в номер?
Феерическая глупость с моей стороны. Я уже втиснул около пятнадцати лет полуопытной подростковости в два часа, а теперь полусостоявшийся тридцатипятилетний бросал главную подачу в своей жизни. Она пробормотала что-то насчет «слишком быстро» или что-то вроде того. И я с благодарностью пошел на попятный. С облегчением. Так мы и шли по улице, медленно, держась за руки, высматривая такси, но не слишком усердно. Под конец она повернулась ко мне и сказала:
– Мы можем пойти в отель, но с условием: ничего серьезного не будет.
После этого мы прибавили шагу. Она остановила такси. Мы еще немного поцеловались на заднем сиденье. Каким замечательным казался Нью-Йорк сквозь поблескивающие пряди золотистых волос, падавших мне на лицо между поцелуями.
Дайте мне минуту.
Благодарю. Вскоре мы уже прибыли на угол 31-й улицы и Мэдисон, и швейцар моего отеля неторопливо двинулся к нам. Я до жути боюсь этих швейцаров, потому что знаю одного из них в Сент-Лакруа, и он только и делает, что жалуется на маленькие чаевые. Я вообще не давал им чаевых. За что? За то, что они там стоят? Итак, я и моя юная подружка проскользнули мимо улыбающегося и – как мне показалось – завистливого лица и зашагали к лифту. Я ужасно нервничал в этом гудящем зеркальном контейнере. Почему они всегда бывают зеркальными? Для меня нет ничего более пугающего, чем образ моего собственного образа, показанный с двух или трех разных ракурсов. Поэтому я уставился в пол.
Номер 901 означал девятый этаж.
Я молился о том, чтобы ключ не подвел. Я также молился, чтобы ей было больше восемнадцати. В этой стране никому не нужно, чтобы его, пусть даже в шутку, связывали с педофилией. А эта девушка выглядела очень юной. Я успокаивал себя мыслью о том, что ей по крайней мере двадцать, но все же не мог отделаться от ощущения, что полиция может вышибить дверь в любую секунду. В какой-то момент она повернулась ко мне – на этой стадии мы лежали на кровати – и невинно моргнула.
– Расскажи мне какую-нибудь историю, – проговорила она.
Должно быть, я побледнел. Ей вполне могло быть и четырнадцать. Я рассказал ей анекдот о женщине, которая привезла из Индии крысу, приняв ее за собачку. Мы целовались и ласкались, а потом я спустился по ее телу вниз.
Ну, я не собираюсь живописать все в подробностях, но должен сказать одно, ибо это правда и, судя по моему опыту, редкость. Вкус ее женственности был еще лучше, чем вкус рта. Я мог бы остаться там, внизу, на всю ночь. Без проблем.
Я поднимался только для того, чтобы убедиться, что она именно настолько красива, насколько я подозревал. Да, настолько. Так продолжалось до тех пор, пока не начало светать. Она сказала, что не должно быть ничего серьезного, ну так ничего серьезного и не было. Я был полон железной решимости не дойти с ней до самого конца.
Воспоминания о близости с Пен – телесные воспоминания – начали всплывать во мне. Помню, как смотрел на спящую Эшлинг и думал: она вернулась. Я получил Пенни назад. Я когда-то любил смотреть на спящую Пенни. Было здорово просто позволить взгляду беспрепятственно блуждать по гладкой коже. Живая дышащая картинка. Странно вновь прикасаться к обнаженному телу после столь долгого перерыва. Я был настолько поражен тем, что она не нашла меня привлекательным, что даже снял не всю одежду. Втайне я был рад, что мы ограничились петтингом, поскольку это означало, что мне не нужно заморачиваться с качеством исполнения. Что, если бы я кончил слишком быстро или не смог заставить его встать? Я воспользовался максимой АА, и это помогло.
Когда сомневаешься, будь полезен.
Итак, я сосредоточился на стараниях доставить ей как можно большее удовольствие. Это Пен научила меня оральному сексу, и теперь я был этому только рад. На спящем лице Эшлинг играла нежная улыбка. Она казалась достаточно счастливой.
На следующее утро я сказал, что нам следует пойти позавтракать. Я собрал свой багаж и выписался из отеля. Вскоре мы уже сидели в другом такси на пути к какому-то кафе неподалеку от ее дома. А вскоре после этого я был в третьем такси и в начале обратного пути в Тот Город. Она не оглянулась, когда я забрался в такси. Я знаю это, поскольку я обернулся.
Там, в Сент-Лакруа, снега еще не было. Я все еще не продал этот долбаный дом. Я уже был вне себя от паранойи, думая, что моя компания наложила вето на продажу моего дома. Я думал, что они дают взятки риелтору, чтобы тот придерживал энтузиазм при осуществлении моей сделки. Мне нужно было срочно заняться большой рекламной кампанией для благотворительного фонда, организующего летние каникулы для детей, больных СПИДом. Большой проект. Большая сделка.