Спать холодно.
3. [X].
Попили чаю. Шестопал остался добывать свое масло, мы пошли в Искамское ущелье, прельщавшее нас своей «труднопроходимостью», как говорят. «Туркестанский край». Но оказалось, что в ущелье ведет дорога, а через реку — мост. На мосту барышня с ружьем и в штанах скрывается от холодного ветра в будке.
— Откуда?
— Из Ташкента. Охотники.
— Здесь дичи нет.
— Может быть, пропустите?
— Хорошо, идите.
Она не дала нам обогнуть какой-то сарайчик, а велела идти «горой», мы и пошли горой.
Ущелье красиво. Лес, видимо, порублен, даже сейчас внизу мы видим дровосеков. Зеленая вода особенно хороша у горных гладко отполированных подножий крутых склонов и в другом месте — у желтых, кипящих золотом берез. Виноград. Кое-где просачивается по склону вода и растет дикая конопля. Боярышник. Шли, шли, устали, — попили кофе, вернулись.
В селе не нашли яблок, — позже понял — похож с ружьем на милиционера, не продают. Миша пошел в колхоз, а я еще часа два ходил по пустынному побережью Чаткала, не встретил никакой дичи, кроме двух кегликов. Рощица. Желтые с красным персики, вся листва в персиковом цвете. Желтая трава. Светло-бурая пыльная дорога. Холодок с гор, похожих на занавески из рубчатого бархата. Гудит река. Но ее не видно. Берега из конгломератов. Хорошо!
Обеспокоенный Шестопал вышел ко мне навстречу. Мы сели у огородника в его шалаше на топчан, покрытый рваньем, и ели дыню. Шалаш покрыт кукурузными стеблями. Мимо идут дети. Колхозник одаряет их мелкими дынями. Дети садятся в канаву и едят. Мы тоже едим. Затем мы даем коробку спичек, — и расстаемся друзьями.
Двор. Посередине четырехугольное возвышение из глины — своеобразный диван. Стены забора залеплены конским пометом — лепешками. Такие же лепешки, но только из муки, печет хозяйка. Вечереет. Хозяйка спрашивает озабоченно:
— Когда уйдешь?
Я собственно рад уйти хоть сейчас, но Шестопалу хочется покушать, так как, по-видимому, скоро заколют барана.
— Хозяин велел остаться.
Перед словом «хозяин» все смолкает. Приходит хозяин — узбек лет сорока, хмурый, длинноногий, в хаки, с заплатанными штанами, в черной тюбетейке, вышитой паутинкой. Он просит нас убрать рюкзаки:
— Гость будет.
Появляется гость. Сидит в комнате. Все узбеки — с усами и бородками. Едят лепешки, дыни, арбузы, яблоки, мед и масло. Появляются еще двое — один в черном, высокий бритый — хозяйственник! — и второй с бородкой, в тюбетейке. «Хозяйственник» и второй со всеми здороваются за руку — нам же руки не подают. Зная вежливость узбеков, можно понять, что дело плохо.
Так оно и есть.
Напряженное молчание. «Второй» нервно постукивает пальцем по коленям. Все сидим на корточках и едим. Я чувствую напряженность атмосферы и спрашиваю у молодого человека, разливающего чай:
— Вы хорошо говорите по-русски.