Когда они были на полпути к роще с ларьками, сенбернар спросил:
— Как это он меня обозвал? Кибер?
— Кербер, — сказал Перси Китс.
— Хам какой, — обиделся сенбернар.
Прямо перед идущими на дороге выросла фигура торговца. Он потрясал над головой гранатами и кричал:
— Ложись! Стой!
Путешественники остановились.
— Точнее излагай, — сказал Перси Китс.
— В итоге — стоять или ложиться? — спросил Джойс.
— Тебе что, делать нечего? — спросил Джеймс.
— Одна с усыпляющим газом! — кричал торговец. — Другая разрывная! На мелкие клочки разнесу!
— А зачем, милый? — спросил Окассен.
— Всех прикончу! — кричал торговец. — А потом самолично оживлю! Кого в «Оживляже», кого в «Регенераже»!
— Так на так и выйдет, — сказал Перси Китс и сел на дорогу. — Не теряй времени зря.
— Время — деньги! — кричал торговец, — Не подходить! На счет «десять» бросаю! Один…
— А зачем, милый? — спросил Окассен, растягиваясь в живописной позе на дороге поперек пейзажа.
— Для рекламы. Два…
— Так и живем, — сказал сенбернар. — Информации ноль. Ты не знаешь, что я заговоренный? в огне не горю, в воде не тону, и оружие ваше прохиндейское меня не берет. Кидай свои цацки, а потом я тебя лично загрызу. Из мести.
Торговец спрятал гранаты и достал пистолет.
— Пес с вами, — сказал он. — Тогда я сам застрелюсь. А потом ты, блохастый, отнесешь меня в «Оживляж», и я оживу.
Авосевцы с сенбернаром и Николеттою стали уговаривать его и увещевать в том смысле, что вещественные доказательства могущества его оживляющей и регенерирующей фирм им ни к чему, и ему и так верят на слово.
— Реклама, — сказал торговец, — вечный двигатель торговли.