Лилово-серая марлевка из моего сна. Ни одного украшения. Только на узкой костлявой правой лодыжке тонкая зеленая цепочка.
Песок в сандалиях моих. Сэнд ин май чуз. Ин май шоуз. Сэнд в сандалиях. В сандалетках.
У нее был немигающий взгляд и неестественно прямая и длинная шея.
— Подойди, — сказала она.
Голос флейты или дудочки.
Я подошел, пал ниц, поцеловал мозаичный пол у ее ног. Она нетерпеливо пошевелила длинными тощими пальцами в этих самых пляжных сандалетках и порывисто вздохнула. Запах лаванды и солнца. Запах экзотического зверька.
— Оставьте нас, — сказала она.
Нас оставили.
— Предсказатель, — сказала она, — я хочу знать, сбудется ли тайное желание мое.
— Как прикажешь гадать, о дважды прекрасная Хатш? — спросил я. — По внутренностям пернатых или по расположению светил в час, указанный тобой?
— И так, и так, — сказала она бездумно.
— Тогда, — сказал я, — прикажи принести к жертвеннику птицу.
Цепкой золотистой рукою взяла она лежащий на маленькой мраморной колонне, увенчанной связкой маиса, букет металлических и стеклянных колокольчиков и с силой тряхнула этим букетом над головой. Звон. Пронзительный частично. Отчасти мелодичный. В некотором роде напоминающий аккорд. И какофонию тоже. Или плач.
Вошел жрец-чтец Джаджаеманх.
— Повелеваю тебе принести птицу, предназначенную для приоткрывания завесы над ожидающим нас, — сказала она.
— Воля луноликой — закон, — сказал Джаджаеманх, одеревенело склоняясь и пятясь к двери.
Воспользовавшись паузой и с трудом отводя взгляд от ее бирюзовых длинных глаз (мне не полагалось по штату подолгу пялиться на царицу), я проартикулировал:
— Прими, о возвышенная богами среди прочих, скромные подношения от робкого раба твоего; иби, мирру, притирания, нуденб, хесант, иами, уауати и храмовый ладан.
Я и сам не ведал, что такое уауати, например.
Но бойко обнародовал свои баночки и скляночки.
Легкий румянец. Голос ее стал совсем низким.
— Тот из ликов моих, который обращен к Баст, богине Бубаста, улыбается тебе с особой радостью, Джосер. Я положу твои подношения в эбеновую шкатулку, привезенную для меня Хахаперрасенебом из-за Великой Зелени.