На подходе к центральной площади его остановил дозор. За бочками из под вина сидели двое.
— Кто такой?
— Я- Васкес! С донесением от Малыша Пепе!
— Проходи, Васкес!
На центральной площади, у собора также горели костры, но девок и вина не наблюдалось.
Ряды оседланных коней, привязанных к ограде собора. Часовые оказались настороже.
— Стой, кто идет?!
— Васкес с донесением о Малыша Пепе!
Подошли трое в шляпах с галунами, как у донов. В руках револьверы.
— Давай свое донесение.
— Я сам лично должен отдать.
— Не умничай парень!
— Донесение на словах.
— Скажи.
— А кто вы такие? Я вам секреты разглашать не могу!
— Гладко болтаешь, пеон!
На него набросились с двух сторон и попытались выкрутить руки. Лаки сунул одному в морду факел, а другому прикладом врезал в челюсть.
Пострадавшие завопили во всю глотку.
Люди у костров немедленно оказались на ногах и бежать Лаки было некуда. Он уложил еще пятерых на мостовую, прежде чем его смогли повалить и мешая друг другу пинали в полутьме ногами, пока не появилось начальство.
— Что такое? Братья, прекратить свалку!
Лаки подняли на ноги и при свете факелов правым, не заплывшим от крови глазом, он увидел священника в длинной сутане и в очках.
— Лазутчик! В костер его!