Я буду читать, смущаясь и краснея, но с выражением, как и надо, а потом вдруг покраснею ещё больше, оттого что вспомню: несколько строчек в конце я вовсе не знаю, и раньше не знал, не выучил, и мне поставили за это в школе три с минусом.
- Дальше я не знаю, - скажу я печально.
- Как же так, как же так? - расстроится Александр Сергеевич. - «Вся комната янтарным блеском…»
- «Озарена весёлым треском», - чуточку вспомню я.
- Мальчик! Как же это можно - озарить весёлым треском? Там же точка после «озарена». Что же это получается?
Он вздохнёт тяжело, поднимется со скамейки, пойдёт, пойдёт… И снова я увижу, что он памятник.
- Александр Сергеевич! - закричу я. - Куда же вы?! Я не буду больше! Не буду! Я хотел пригласить вас в зоосад. Там белые медведи! Я хотел вас познакомить с Женькой Кисейкиным, моим другом! Я хотел…
Я буду звать его долго - и всё зря: он не шелохнётся.
И я увижу себя вовсе не в саду, а дома, за столом, перед фотографиями.
Не буду я завтра покупать плёнку. Ну её совсем!
Пропади она пропадом.
Пойду-ка и выучу сперва всё это замечательное стихотворение.
Кто никогда не играл на флейте, не знает, что это такое. На переменке ко мне подошёл староста Глеб.
- Ну, как флейта? - спросил он.
- Какая флейта? - удивился я.
- Поигрываешь помаленьку, а?
- Отстань, - сказал я. - Ни на чём я не поигрываю. Я её и в глаза не видел.
- Плохо дело, - сказал Глеб. - Пора научиться.
- Это ещё зачем?
- Пора, пора, - сказал Глеб. - Учись.
- Не буду, - сказал я.
- Слушай, - сказал Глеб. - Я тебе не нянька. Ты пионер?