— Тогда выходите, чтобы я мог видеть вас, и кончайте подкрадываться сзади, — ответил Есугэй.
Голос его эхом прокатился над поляной. Шорох затих, и молодой человек, который так спокойно стоял под его стрелой, кивнул:
— Делайте, как он говорит. Не хочу перед самым завтраком получить стрелу в брюхо.
— Отзовитесь сначала, потом идите, — потребовал Есугэй, — или пристрелю его.
Воцарилось долгое молчание, и молодой человек вздохнул.
— Выходите, все! — резко приказал он.
Его невозмутимость дала трещину, когда он увидел стрелу, нацеленную ему в сердце. Есугей, прищурившись, наблюдал, как остальные четверо выходят из кустов. У двоих были наготове луки. Все вооружены и в толстых стеганых халатах, способных остановить стрелу и не дать ей глубоко войти. Есугэй узнал, кто его преследователи, по их одежде и подумал, что они, наверное, признали и его. Как бы беспечно ни вел себя тот, что стоял рядом с его конем, это был разбойничий отряд татар, а Есугэй узнавал закаленных воинов с первого взгляда, кем бы они ни прикидывались.
Когда все пятеро собрались на поляне, молодой человек, в которого целился Есугэй, сказал:
— Я всех созвал, старик. Окажешь ли ты нам честь, присоединишься ли к нашей трапезе?
А были бы они столь же вежливы, если бы лук не угрожал им, думал Есугэй. Но ведь у двоих тоже были луки. Он кивнул и стал целиться в ноги предводителя. Татары расслабились, молодой человек вздохнул с облегчением.
— Мое имя Улаган, я из татар, — представился он. — Ты из Волков, если только не похитил этот халат и меч.
— Я Волк, — откликнулся Есугэй и, следуя обычаю, добавил: — Вы мои гости, ешьте и пейте со мной.
— Как твое имя? — спросил Улаган, поднимая брови.
— Илак, — не задумываясь, ответил Есугэй. — Разведете костер — угощу черным араком, он согреет вашу кровь.
Все занялись приготовлением еды, но двигались с опаской, чтобы не всполошить Волка резким движением. А потому потратили времени больше обычного, собирая дрова и раздувая пламя. Взошло солнце, и воины плотно позавтракали вяленым мясом из седельной сумы Есугэя и медом, большой редкостью в этих местах. Улаган достал его из мешочка под халатом. Сладость меда была весьма приятна Есугэю, который не пробовал ничего подобного уже года три, с тех пор как люди его племени нашли гнездо диких пчел. Он облизал пальцы, чтобы до последней капли собрать золотую жидкость, полную комочков воска, но меч его все время находился под рукой и стрелы лежали на земле наготове. Было что-то неприятное во взгляде Улагана, наблюдавшего за тем, как Есугэй ест, но каждый раз, когда Волк перехватывал его взгляд, татарин приветливо улыбался. Ни одного слова не было сказано, пока они пировали, и взаимное недоверие ни на мгновение не ослабевало.
— Вы насытились? — наконец спросил Улаган.
Есугэй услышал в его голосе какую-то злобу. Один татарин отошел в сторону, спустил штаны, присел облегчиться. Он даже не пытался отвернуться, и все увидели его болтающееся мужское достоинство.
— Волки не мешают еду с дерьмом, — буркнул Есугэй.
Улаган пожал плечами и встал. Есугэй тоже поднялся, чтобы не оказаться в невыгодном положении. К его изумлению, татарин подошел к дымящейся кучке и обнажил меч.
Клинок Есугэя словно бы сам прыгнул ему в руку. Однако сейчас никто не собирался нападать на него. Вместо этого Улаган стал водить клинком по вонючей куче, пока тот не покрылся дерьмом по самую рукоять.
Улаган поморщился и обратился к тому, чьими стараниями возникла эта кучка:
— Говорил же я тебе, Насан, у тебя зараза в брюхе.