— Расплата за грехи, другого объяснения у меня к сожалению нет.
— Но за какие?
— Мне трудно судить, тем более, что Всевышний уготовил мне куда более тяжкую кару.
— Пережить своих собратьев, — догадался странник и вытянув шею принюхался к тяжелому запаху разложения.
Резко обернувшись, рыцарь коротко кивнул:
— Ты тоже воин?
— Что-то в этом роде, — откликнулся странник изучая узкий, высотой в человеческий рост, проход.
— Значит вы поймете меня. Смерть в бою — это почет и вечная слава, которую разносят по земле менестрели. А колдовство — кара, посланная нам за наши грехи.
Дар замер и обернувшись, с серьезным видом посмотрел на незнакомца:
— О каком именно колдовстве идет речь?
Вмесито ответа, тот извлек из-под рубахи деревянный знак спасителя, и порвав нить, с силой зажал его в ладони. На дрожащем лице появились кривые нити слез.
— Но ведь это не возможно… — с придыханием прошептала Тальпа, словно боясь нарушить сокровенную этого жутко склепа.
Незнакомец ничего не ответил. Его взгляд был приковал к мертвым, лежащим вряд, телам.
— Юрстан, Ганц, Фредерик и Лоренс, — наша боевая пятерня. До сих про не могу поверить, что наш великий путь оборвался в этом проклятом месте.
Странник кивнул, продолжая рассматривать покрытые паутиной и пылью черепа мертвецов и их истлевшую одежду.
— Я молюсь за упокоение их душ, — дрожащими губами прошептал рыцарь.
Самодельная усыпальница была низкой и сырой. Вода была везде. Под ногами, на потолке, даже стены были покрыты тонкой пленкой. Впрочем, одежда и вещи мертвецов оказались сухими.
Масляные фонари нашлись здесь же среди дорожных тюков и корзин с провиантом. Дар расставил их по углам, но призрачный свет мало что изменил, придав этому месту еще больше зловещей обреченности.
— А что это за символ? — Дар указал на выцветшую тунику.
— Герб нашего ордена, — охотно ответил рыцарь. — Яркое солнце символизирует будущее, а ворон и пара мечей — мудрость и способ достижение цели.
— Кальварейцы, рыцари просвещения, — внезапно прошептал странник. Кажется он сам не мог поверить собственным словам.
— Совершенно верно, — откликнулся незнакомец. — Мое имя, Густав де Бреньи, родом с западной Фириции.