Он в бешенстве орет:
«A-а! Вы знаете свои права!»
А ты? А ты усаживаешься и невозмутимо ждешь, когда он выполнит твое требование.
Веришь ли, все произошло точно так. Вот какая у тебя ученица! Слезы у меня моментально высохли. Я преисполнилась достоинства и самоуважения.
И произошло чудо: Казбек на моих глазах рассыпался. Директор плюхнулся на стул и долго таращил на меня глаза. Наконец опомнился:
— Что за молодежь!
— Не то что в ваше время?
— Вы даже не поинтересовались, что мы тут делаем, чем живем. Мастерский участок — ведь это люди! Люди, которые выполняют важнейшее государственное дело! Вам безразлично? Страна за канифоль должна капиталистам платить золотом. Зо-ло-том! А? Канифоль получают из живицы, которую заготавливают на вашем участке. Из живицы можно получить уйму химических веществ. Это же не сок течет из сосны, а чистое золото! А вы о себе! Вам нужна лаборатория! Вам не обеспечили условия! Вам, вам, вам! Всё вам! А от вас что?
Мне сделалось его жалко, так он расстроился.
— Мало ли где еще я могу пригодиться! Нужно совмещать интересы государства и интересы отдельных людей.
— Кто же должен об этом позаботиться?
— Государство.
— А по-моему, отдельные люди тоже должны об этом заботиться! Вы должны думать об интересах…
Но тут уж я взорвалась:
— Должна?! С самых пеленок я только и слышу: должна, должна! Что я, в долг родилась, что ли? Никому ничего не должна!
Он страдальчески подергал себя за лохматую свою шевелюру.
— Научились разговаривать! На готовеньком растете! Трудностей настоящих не видели!
И всё в таком роде, что я уже сто раз слышала.
Потом он долго молча водил карандашом в воздухе над моим направлением, сердито морщился. Но я уже знала, что выиграла.
Вошел главный инженер, высокий, костлявый, с лошадиным лицом.
— Что? — проговорил он, боком подсаживаясь к столу и поглядывая на меня искоса.
— Отказывается, Семен Корнеевич. Нет должности по специальности! — Директор обиженно швырнул карандаш.