Урок уже утомил Макрона, и он не прочь был прерваться, к тому же уклончивость паренька пробудила в нем любопытство.
— Давай, говори, и побыстрому! — потребовал он.
— Ну, правда же, командир, — взмолился Катон. — Это… не важно.
— Важно или не важно, судить буду я. Говори. Это приказ. Я не допущу, чтобы мои люди ходили с потерянным видом, будто лунатики, я все равно докопаюсь до правды. Вы, сопляки, или задираетесь один к другому, или думаете о бабах. Я прав? Что у тебя? Первое или второе? Кто тебя задирает?
— Никто, командир.
— Это малость все проясняет, не так ли? — Макрон подмигнул. — И кто же она? Лучше, если не супруга легата. Или тут же пиши расписку, что в твоей смерти повинен лишь ты.
— Нет, командир! Это не она, командир! — воскликнул, совсем растерявшись, Катон.
— Тогда кто? — потребовал ответа Макрон.
— Одна… рабыня.
— И ты хочешь сойтись с ней поближе, так?
Катон уставился на него, поколебался, потом кивнул.
— Так в чем же загвоздка? Предложи ей несколько побрякушек, и дело в шляпе. Я не знал ни одной рабыни, какая не раздвигала бы ноги за цацки. Ну, говори, какова она из себя?
— Просто красавица, — ответил Катон.
— Ясно! А что ей нравится? Что она любит?
Катон покраснел.
— По правде сказать, я мало что о ней знаю.
— Ну так узнай. Спроси ее, чего она хочет, и все будет в порядке.
— Все не так, командир. Похоть тут ни при чем.
— Похоть? Кто тут толкует о похоти? Просто ты хочешь ее поиметь, я правильно говорю? Стало быть, такова твоя стратегическая задача. Дальше действуешь повоенному. Применяешь нужную тактику, умелым маневром занимаешь выгодную позицию и обеспечиваешь себе полный триумф, а потом скорым маршем отходишь. Или оккупируешь занятую территорию. Это уж, как ты решишь. Или как сложится обстановка.
Макрон, весьма довольный своим рассуждением, рассмеялся.
— Командир! — одернул зубоскала Катон. — Это… не то. Это… совершенно другое.
— Тогда объясни, о чем ты толкуешь.