Проснулся поздно, уж темнело. Захотелось есть. Совсем забыл, ведь у него в мешке, в жестянке есть немного спирта. Купил в дороге у солдата. Достал картофель, хлеб. Устроился на верстаке и, выпив спирту, начал жадно есть.
Хмель сразу обострил все мысли и захотелось выхода немедленно, сейчас же из мглы противной и опасной неизвестности. Случайно посмотрел в окно и вздрогнул:
«Солдаты!»
По улице верхами растянулись, дробятся группами и заезжают во дворы.
И тут же снаружи двери загремел замок.
Архипов почему-то сунул спирт в карман, вскочил. Из темноты сеней явилась бесконечно утомленная фигура Плиса. Еще не было видно лица в полумраке, а уж дошла волна тревоги…
С измятой, больной улыбкой Плис сказал;
— По селу повальный обыск — оцепили нашу улицу. Я едва успел… Дрожь и холод…
Плис снял шапку и продолжал:
— Попробуйте уйти… скоро придут за мной.
— Как же это… — еще не понимал Архипов, а уже словно погреб черный, ледяной открывался под ногами. — Чего же делать-то? — почти вскрикнул он, злобно стряхивая оцепенение.
— Не теряйте времени, уходите… — просто ответил Плис и взял на руки серого кота.
— А ты? — взбесился Архипов.
— Меня же знают… за дверью схватят.
С ругательством Архипов прыгнул к порогу и запнулся:
— Оружие есть?
— Есть, — послушно ответил Плис и, оживляясь, обнадеживаясь: — Вот здесь, за доской…
— Стрельнем? — цинично и дразняще бросил вдруг Архипов.
И Плис, аккуратный, честный тяжелодум, просиял как ребенок и бережно положил кота на подушку.
В экстазе неиспытанного опьянения работал Архипов, готовясь к обороне.
В эти минуты он был крепко связан с Плисом, и эта особая, непередаваемая спайка смертью и тем, что было сильнее смерти и что могучим порывом возвысило их над нею, — восторгом наполнило их.
К двери — сундук. На него — тяжелый шкап с инструментами.