Голос Решетилова веселый, звучный. А тот растягивает, точно немец.
— Мне, видите ли, в срочном порядке нужна поставка партии саней. Сами понимаете, — в чужом городе, как в лесу. Управляющий губернии, большой мой друг, был так любезен и указал на вас. Дайте только характеристику людей… ну, с точки зрения сохранения казенных денег… Вы понимаете?
— О, я… чем могу… Управляющий губернии тут пишет Шуман, сделай…
— Располагайте…
Смеется нехорошо, холодно.
Решетилов тоже смеется. Отвечает:
— Мне нужно одно: чтобы не до бесчувствия крали…
Обвел немца, ей богу обвел… Ишь ты, нечисть, выговаривает как…
— Городской голова? Воздержусь. Сергей Павлович, от аттестации…
Ловко! Даже в ширму посмотрел: оба смеются, руки жмут.
— Куда вы торопитесь?
Чорт, еще сидеть оставляет. А обо мне?
— С этим убийством вожусь. Не спал всю ночь. Преступник в городе. Найдем, найдем… И, как полагается, его вздернут… Для порядка… Имею честь… — спохватился: — Простите… Позвольте как-нибудь зайти? Вы дружны с управляющим губернией и… мне хотелось бы поговорить…
— Конечно, очень рад. Я буду ждать вас, поручик… Вы… как будто не такой, как остальные?
Засмеялся немец.
Хоть деревянно засмеялся, а как-то от души. Ушел.
Ох, жизнь ты, жизнь…
— Что, дядя, цел?
Вскочил:
— Ну… Сергей Павлович… спасибо. Поучил ты меня смелым быть… Уж приведется… отплачу…
Веселый, по плечу хлопает.
— Ладно, ладно, борода. Отплачу! Ты вот им заплати, которые тебя с собаками ищут. А мы свои люди — сочтемся. Язви его, мороз какой… А ведь сейчас тебя на станцию повезу. Одевай-ка доху. Мой подрядчик, чувствуешь?