— Завтра должны привезти сено. Мои внуки приедут на этой неделе. Один из них поможет вам.
Мне хочется плакать, как представлю, сколько работы я должна сделать, но не могу. Я просто киваю:
— Спасибо, Хэнк.
Он машет мне рукой и говорит, растягивая слова:
— Ага.
Ида держит Томми на руках. Он вопит, как сумасшедший, дергается и пытается дотянуться до меня.
— Он никак не хочет успокаиваться, Рейган. Я даже не знаю, что еще сделать. Я покормила его, поменяла подгузник, поиграла с ним... Я думаю, он просто хочет к тебе.
Я забираю своего сына из рук Иды, и он тут же успокаивается и кладет свою голову мне на плечо:
— Ма. Ма. Ма, — бормочет он. — Лошадка, — он указывает на Генри, бегущего вдалеке.
Я похлопываю Томми по подгузнику, по привычке покачивая его из стороны в сторону:
— Да, малыш. Лошадка. Это Генри.
Я чувствую, как Томми становится вялым и отяжелевшим. Сейчас только восемь тридцать вечера, он долго спал днем, но из-за плача, наверное, устал.
Улыбнувшись Иде, я поворачиваюсь в сторону дома:
— Спасибо, Ида. Я заберу его внутрь. Жаль, что он принес тебе так много неприятностей.
Ида - кроткая и изящная женщина, слишком нежная для суровой техасской фермерской жизни, лишь улыбается:
— Он никогда не приносит хлопот, дорогая. Иногда, он просто скучает по своей маме, вот и все.
Меня охватывает чувство вины:
— Ну, я ведь весь день в поле, и он редко видит меня.
Ида качает головой и похлопывает меня по руке:
— Ты делаешь всё, что можешь, милая.
— Но иногда всего, что я делаю - недостаточно, — я не хотела говорить об этом, но это правда.
— Делай, что в твоих силах, а остальное оставь Богу, — говорит она.