— Еще сложнее.
— На столе покойного была оставлена записка. Я, на всякий случай, захватила ее с собой.
И дама, порывшись в ридикюле, передала небольшой листок бумаги знаменитому сыщику. Хольмс внимательно обнюхал записку, затем рассмотрел ее в лупу и сказал:
— Почерк самого отъявленного убийцы, какого я не встречал в моей практике. Человек, который писал эту записку, совершил не менее 84 преступлений.
Дама была поражена проницательностью Хольмса.
— Но какая наглость, — воскликнул Хольмс, — преступник пишет: «Приеду сегодня вечером, жди».
Дама заволновалась:
— Извините, мистер Хольмс, я перепутала записки. Это писал мой отец. Ради всего святого, извините.
Хольмс смутился.
— Конечно, конечно, леди, это видно, что это почерк старика, безумно любящего свою дочь. Ваш батюшка, вероятно, безумно любит вас, не правда ли?
Дама грустно покачала головой и со вздохом сказала:
— Нет, мой отец ненавидит меня, я удивляюсь, как он написал мне.
«Никак не попадешь на след», — подумал Хольмс.
— Конечно, леди, это видно из письма, такое сухое и короткое письмо. Ну-с, приступим к делу, — и он прочел вслух роковую записку, которая гласила, что леди Мервиль будет сегодня убита. Леди заплакала, Хольмс успокаивал.
— Не беспокойтесь, леди, вы в квартире короля сыщиков, ваша жизнь вне опасности.
— Но ведь они должны убить меня! — рыдала дама.
Хольмс приложил палец ко лбу и что-то думал. Вдруг он подошел к леди и наклонился к ее уху.
— Поезжайте сейчас домой и ждите меня через десять минут.
Леди вышла. Послышался выстрел, крик и падение тела. Хольмс закурил трубку и многозначительно произнес:
— Убили, так я и знал. От судьбы не уйдешь.
И погрузился в чтение Ната Пинкертона.
Директор Суворинского театра.