Оно — есть, есть, есть!!!..
Есть как особое и самостоятельное начало мира, как первая буква особого алфавита, на котором не написаны «наши книги»; а его, этого преступного мира, книги все написаны «вовсе не на нашем языке».
И, помню, я ходил и все думал: crimen! crimen! crimen!
«Никогда на ум не приходило…»
И мне представился суд впервые, как что-то необходимое и важное. Раньше я думал, что это «рядятся» люди в цепи и прочее, и делают какие-то пустяки, не похожие на дела других люден, и что все это интересно наблюдать единственно в смысле профессий человеческих.
Нет.
Вижу, что — нужно.
Дело.
«Криво да косо не будет ровно».
Кто в наше время не слыхал о Шерлоке Холмсе, Нате Пинкертоне, Нике Картере, Путилине и других «знаменитых» и «величайших» сыщиках?
Кто не читал или не видал на сцене, как эти сыщики, несмотря на все чудовищные ухищрения и козни не менее знаменитых «воров-аристократов» и иных «героев» темного преступного мира, вроде лорда Листера, Арсена Люпэна и Лейхтвейса, всегда удивительно счастливо и удачно раскрывают самые таинственные преступления, неутомимо преследуя их виновников по всем уголкам земного шара и выходя целыми и невредимыми из самых, казалось бы, невозможных положений?
Тощенькие, маленькие книжечки из плохой бумаги, с ярко и грубо раскрашенными обложками, повествующие об «удивительных» подвигах и приключениях этих вымышленных досужей фантазией виртуозов сыска и преступления, в какие-нибудь два-три года буквально заполонили собой книжный рынок.
Попробуйте заглянуть, напр., в сумки газетчиков и книгонош, в книжные шкафы железнодорожных станций, на прилавки и полки не только книжных магазинов средней руки, но и писчебумажных и даже табачных и мелочных лавок и ларей, — и пред вами одинаково всюду замелькают они, эти пестрые книжки с сенсационными «сногсшибательными» заголовками вроде: «Тайна красной маски», «Кровавые драгоценности», «Двенадцать мертвых сердец», «Дом семи дьяволов», «Человеческая бойня», «Школа убийц» и проч, и проч.
Перечислить, хотя бы приблизительно, даже выдающиеся только номера этой современной авантюрской литературы решительно не представляется никакой возможности: их не десятки, не сотни, а тысячи. Каждый грядущий день родит все новые и новые выпуски, и все эти выпуски одинаково по-своему «выдающиеся».
Для их фабрикации на наших глазах выросли специальные издательские фирмы, в целях рекламы и сбыта раскинувшие своих представителей чуть ли не по всем городам матушки-Руси. От этих представителей в главные конторы их фирм то и дело летят заказы выслать то «серию Дацара», то «серию Пат Коннера», то «серию д-ра Кварца», «Мутушими», «Лейхтвейса» и проч. И главные конторы работают, шлют. Из недр их складов каждый почти день эти «серии» всевозможной шерлоковщины и пинкертоновщины целыми громадными кипами плывут по всем направлениям, проникая в самые отдаленные уголки, до затерявшихся в глухой таежной тайге деревушек включительно.
О том, насколько велик в настоящее время сбыт произведений сыщицкой литературы, можно судить уже по тому, что, по официальным только данным, ее расходится в одном лишь Петербурге около семи с половиной миллионов книжек в год. За один лишь августа месяц прошлого года, когда пред началом ученья типографии бывают заняты, обыкновенно, главным образом печатанием учебников, в Петербурге было напечатано 898.710 экземпляров сыскных брошюр, вес которых равнялся 2.488 пудам 17 фунтам. Можно судить, поэтому, каково же общее, обращающееся среди российских обывателей, количество этих брошюр! Надо полагать, что это количество, если принять во внимание число брошюр, напечатанных не за один только, сравнительно «тихий», август месяц, а и за все месяцы года и не в одном только Петербурге, а и в Москве, Варшаве, Одессе и других городах России, а также — число брошюр, вывезенных в готовом виде из-за границы и, наконец, полученных в наследство от трех-четырех предшествующих лет, — будет умопомрачительно громадно: оно должно выразиться уже не десятком, а десятками миллионов экземпляров.
Десятки миллионов экземпляров!
Но ведь это — настоящее безбрежное море, настоящий книжный потоп!
И, — спрашивается, — чего?
Полуграмотных рассказов о том, как один человек вполне сознательно и хладнокровно совершает всевозможные мерзости и зверства, а другой охотится за ним, точно за красным хищным зверем и, после целого ряда до нелепости фантастических приключений, наконец, настигает его, хватает, сажает в тюрьму, стреляет, колет, рубит, режет без всякой жалости и милосердия. Обман, воровство, подлоги, бесчеловечная жестокость, разврат…
И — кровь, кровь…
И что особенно знаменательно и грустно, так это то, что это кровавое книжное море сыска и преступления, вздувшееся на наших глазах и при нашем высококультурном «благосклонном» попустительстве, на наших же глазах постепенно и невозбранно захлестнуло своей безобразной мутью не одни лишь дворницкие и швейцарские, а и наши школы, наше учащееся юношество.