И хотя Ууно знал, что умер, он стал почему-то искать исчезнувший мешок.
«Я не могу его найти», — жалобно сказал Ууно.
На это Дед Мороз ответил безразличным тоном:
«Ну, раз мешка нет — ничего не поделаешь. У хороших детей хоть душа или мешок есть, а у тебя ни того, ни другого».
«Дай мне хоть одного солдатика с душой!» — со слезами в голосе воскликнул Ууно.
«Приходи в следующее рождество, тогда снова сможешь выбрать себе мешок или душу. А пока пусть у тебя остаются бездушные солдаты, каких любят правители и военачальники за то, что они такие смелые — не боятся даже убивать беззащитных».
Возможно, Дед Мороз сказал бы еще что-нибудь, но Ууно его не слушал. Он стал громко кричать и проснулся.
1939
В это утро Господин встал очень рано.
Сквозь мутные круглые стекла просачивалось немного зеленовато-серого света. В комнате было еще темно, и Господин зажег свечу в медном подсвечнике.
Натужно кашляя, он надел синие штаны и красный жилет. Потом обулся и надел черный, доходящий до пола кафтан; застегивая пряжки на туфлях, он зашелся в неудержимом кашле.
Он вздохнул, взял в руки шнурок с нанизанными на него черными бусами и принялся перебирать их, тихонько шевеля губами.
Попи со своего места следила за ним светло-карими влажными глазами. Она знала запах этих бус. В нем было что-то приторно-острое, и он не нравился ей. Лицо Господина всегда становилось скучным и грустным, когда он перебирал бусы.
Господин умолк и неподвижно уставился на пламя свечи. Его белая как снег голова оставалась склоненной, а дрожащие пальцы сложенными. Фитилек свечи вытянулся, начал чадить, но Господин не замечал этого.
В последнее время он вообще был странным. Он возвращался поздно ночью, сидел возле горящей свечки, разламывал хлеб и, забывая есть, держал кусочек в руке и разговаривал сам с собой.
По ночам Попи слышала сквозь сон тяжелые вздохи Господина. Тогда она вставала и подходила к нему. Она махала хвостом, лизала руки Господина и всячески старалась утешить его. Но Господин не замечал этого.
Ему, видно, снились страшные сны, как и Попи, когда ей мерещились незнакомые улицы, где разгуливали чужие злые собаки.
Господин еще раз вздохнул, встал, надел кожаную шапку с большой пуговицей посередине, задул свечу, присел на корточки перед Попи и похлопал ее по спине.
— Но-но-но! — любовно приговаривал он и гладил шелковистую голову собаки. Попи потягивалась под рукой, махала хвостом, зевала и далеко высовывала язык.
Каким добрым был Господин, когда сидел вот так перед ней, а черный кафтан складками ложился вокруг него на полу! В утренних сумерках Попи едва различала его мягкую улыбку.
Потом Господин встал и направился в угол, где стояла большая клетка Ухуу. «Зачем он идет к нему?» — ревниво подумала Попи, не отставая от Господина и все время виляя хвостом.
Но Господин ничего не дал Ухуу, как опасалась Попи. Он только погрозил пальцем и сказал наставительно: