— Ну ладно, сказано… Пошли прочь… Наливай, Сергей Иванович!
— А ребятишкам-то что же на орехи? — сказал кто-то.
— Ну, это когда рак свистнет…
— Чего свистнет?.. Чай, твои питомцы… — возражали посмелевшие бороды. — Тебе, эва, крест за них дали, енаралом сделали… А не будь их, и креста бы тебе не дали…
— Пошли прочь… Вот еще целковый… М-марш… Наливай, Сергей Иванович! Дуй вовсю… А тот где, сопляк-то?
— А черт его знает… Чай, дрыхнет… — отвечал злобно Сергей Иванович.
Он всегда озлоблялся за выпивкой; водка будила в нем задремавшие опасливые мысли о том, как бы кто не перебил у него купеческую дочку, как бы не застрять ему здесь навсегда, в этой чертовой дыре. Ему казалось, что кто-то виноват в этом, и он злился на всех без исключения и, думая залить злобу водкой, пил, но — злоба только еще более разгоралась…
— Ну черт с ним, коли дрыхнет… Наливай… Подвинь-кось сыр-то сюда…
Прошло полчаса. Попойка продолжалась. Оба пили с остервенением, точно заливая какой-то пожар, бушевавший внутри… Сергей Иванович, хотя и начал «сдавать», но мужественно крепился; Кузьма Лукич только покраснел еще больше. Увлеченные выпивкой, оба не заметили, как постепенно вокруг них опять образовалось сплошное кольцо ребят в тятькиных заплатанных полушубках, в мамкиных кофтах и в других нарядах, наименование которых было, вероятно, тайною даже для их владельцев… Ребята разгоревшимися глазенками смотрели на поглощаемые диковинные яства и, полуоткрыв рты, слушали разговор учителя с попечителем. Они почти ничего не понимали из него, но тем не менее находили, что все это было чрезвычайно интересно. Как-то попечитель заметил их и сказал им: «Брысь, вы!..»; учитель прибавил: «Пошли прочь!.. Чего рты-то разинули?.. Я вас»… Ребята разбежались, но чрез минуту кольцо голубых, карих и серых глаз сжало стол еще плотнее…
— Жениться, слышал, хочешь? — спросил попечитель.
— Не знаю еще, как… — отвечал учитель, не раскрывая своих карт: осторожность никогда не мешает…
— А ты… вот что… Ежели желаешь, чтобы с тобой, как с порядочным человеком, разговаривали, так ты… того… хвостом-то не финти, а действуй на чистоту. Понял?..
— Был разговор…
— Ну и что же?..
— Подумаю.
— И думать нечего… Это, брат, находка… Сколько отец-то дает?
— Двадцать пять…
— И бери… А после и еще, глядишь, ухватишь… У него денег-то немало… И человек сильный… Своим трудом все нажил. А что до того, что у невесты, быдто, брюшко поприпухло маленько, так это, брат, плевое дело…
Учитель молчал, нахмурившись.
— Это, брат, пустяки… Ну, явится, скажем, чрез полгода офицерик эдакий маленький, так кому какое дело, что кума с кумом сидела? Хочешь меня в крестные — ну? Такие-то крестины закатим — гостей со всех волостей… И никто слова не пикнет… Надо, брат, нахрапом брать, с козыря ходить, тогда и прав… Всякого бей в морду — рраз!.. По крайности, дорогу себе откроешь… Ведь это я на тебя указал, потому знаю, парень не промах… Чего ты в этой дыре-то сидеть будешь?..
— Не буду я тут сидеть… Провались они все пропадом… — сумрачно отозвался учитель. — Заживо хоронить себя? Нет, уж это ах оставьте, не лукавьте. Сыты по горло и вам того же желаем — да-с…
— Ну и вали…