— Обыкновенный озорник.
— Вы находите?
— Конечно. — Булатов пожал плечами. — можно подумать, вы никогда не были ребенком.
— Была, — улыбнулась женщина. — Бог мой как же это было давно!
— И далеко отсюда.
— Что? — Она недоуменно взглянула на собеседника. — Откуда вам это… Хотя… — Женщина оглянулась на группу туристов, оживленно переговаривающихся между собой не то на чешском, не то на польском языке, понимающе улыбнулась. — Я все поняла, пан всезнайка.
Булатов тоже улыбнулся, внимательно всматриваясь в лицо незнакомки.
— Вы прекрасно владеете русским, пани Ядвига. Признаюсь, у меня глаза полезли на лоб от удивления.
Туристка же начисто лишилась дара речи и несколько мгновений, приоткрыв рот, молча таращилась на Булатова.
— Вы меня знаете? — выдохнула она наконец.
— Разумеется, пани Бельская. Вы ведь почти всю войну прожили здесь, в Ташкенте?
— Да. — Она продолжала смотреть на него с нескрываемым изумлением. — Но вам-то откуда это известно?
— Бывал на ваших концертах, — уклонился от прямого ответа Борис Ильич. — Вы все еще выступаете?
— Увы! — вздохнула она и развела руками. — Возраст.
— Ну, не скажите, — возразил Булатов. — Клавдия Шульженко в вашем возрасте продолжала петь.
— Правда? — искренне удивилась Бельская.
Между тем туристы, вдоволь налюбовавшись архитектурным ансамблем, потянулись вслед за гидом к стоявшему поодаль интуристскому автобусу.
— Мне пора, — с явным сожалением произнесла Бельская.
— Признаюсь, вы меня… — Она запнулась, подыскивая нужное слово. — …Огорошили. Я правильно выразилась? — Вполне, — усмехнулся Булатов. — Вам было неприятно?
— Совсем наоборот. — Бельская покачала головой. — Просто я не ожидала, что меня здесь хоть кто-то помнит. Столько лет спустя.
— А вы часто вспоминали Ташкент?
— Еще бы! — Она улыбнулась. — Здесь прошла моя юность. То было трудное, суровое время, хотя тогда я этого до конца не понимала. Поняла много позже… Поверьте, все, что связано с теми годами, для меня священно. Может быть, потому меня так и расстроил этот проказник… До свиданья. Я рада, что встретилась с вами.