Тут я решила подстраховаться и полезла к колонне еще раз, закрепить, так сказать, результат.
— Ну что, обмоем бессмертие? — спросил Сергей по дороге домой. Я кивнула головой. И тут он меня обнял, а я не стала сопротивляться. Мне было хорошо.
Питер встретил нас мокрым снегом.
— О, родная слякоть! — весело крикнул Сергей, — Здравствуй Родина!
Вилька стояла за стеклянной перегородкой, отделявшей таможню от простых смертных. Я помахала ей рукой.
— У тебя что, зубы болят? — спросила я, глядя на ее перекошенное лицо.
— Хуже, — она мрачно посмотрела на Сергея, который так и сверкал глазами.
Чтобы Вилька не среагировала на красавца — блондина… Значит, что-то и правда случилось. Я торопливо простилась с ним, пообещав позвонить при случае.
— Что стряслось-то? Фирма крякнулась или деньги отменили? — я пыталась развеселить ее. Но Вилька сосредоточено вела машину сквозь снежный буран.
— Хуже, — опять повторила она и добавила, помолчав немного, — Бабушка. — И опять замолчала.
— Что с ней? Заболела? Только не говори, что умерла. Это невозможно, — испугалась я.
— Хуже.
— Да что ты заладила — хуже, хуже. Или говори или не делай такое лицо, а то я решу, что произошла вселенская катастрофа.
Вилька мрачно посмотрела на меня.
— Дедушка объявился.
— Что? Как объявился? Он же умер или я что-то путаю?
— Умер…один, а другой объявился.
— Слушай, или ты говоришь толком или я тебя поколочу.
— Дедушка, который умер, был вовсе не мой дедушка, — терпеливо стала объяснять Вилька. — Это был просто бабушкин муж, а ребеночка, то есть папу моего, как теперь выяснилось, бабушка родила совсем от другого дедушки, прости господи.
— Так понятно теперь боле менее. А дедушка у нас кто будет? Ну не иначе, как алкаш какой-нибудь, иначе с чего тебе так злиться. Или я ошибаюсь? — я пыталась шутить. — Неужели богатенький Буратино из Америки?
— Именно, Буратино. В смысле — чурка.
— Это как? Какая чурка?