Кум Манджакаруббе дал ему сначала пинка, потому что дядюшка Кола сам ввел закон и сам же заговорил первый, и потом ответил:
— Раз уж мы тут, подождем тащить сети.
— Волна идет с открытого моря и она нам сослужит службу, — добавил хозяин ’Нтони.
— Ох! — ворчал под нос дядюшка Кола.
Теперь, когда молчание было нарушено, Барабба попросил ’Нтони Малаволья:
— Дай мне окурок сигары!
— У меня нет, — ответил ’Нтони, забыв про недавний спор, — но я дам тебе половину своей.
Сидя на дне парусника, прислонившись спиной к скамье и заложив руки за голову, рыбаки напевали песенки, каждый свою, потихоньку, лишь бы не заснуть, потому что глаза так и смыкались под сверкающим солнцем; а Барабба щелкал пальцами, когда из воды выскакивала кефаль.
— Этим нечего делать, — сказал ’Нтони, — вот они и забавляются тем, что прыгают.
— Хорошая сигара! — отозвался Барабба. — Такие ты курил в Неаполе?
— Да, много их курил.
— Однако поплавки начинают погружаться, — заметил кум Манджакаруббе.
— Видишь, где «Благодать» разбилась с твоим отцом, — сказал Барабба. — Там, у мыса, где солнце сверкает на тех вот белых домах и море кажется совсем золотым.
— «Море — это горе, и моряк умирает в море», — ответил ’Нтони.
Барабба передал ему свою бутылку с вином, и они принялись вполголоса ворчать на дядюшку Колу, который что собака для работников на баркасе, точно тут сам хозяин Чиполла, чтобы смотреть, что делают и чего не делают.
— Все — для того, чтобы хозяин думал, что без него дело не пойдет, — добавил Барабба. — Сыщик!
— Сегодня он ему скажет, что рыбу взял он своим уменьем, хотя и ветер на море. Смотри, как тонут сети, не видно больше поплавков.
— Эй, молодцы! — крикнул дядюшка Кола. — Станем тянуть сети? Если волна подойдет, их вырвет из рук.
— О-й! О-о-й! — принялась кричать команда, передавая друг другу канат.
— Святой Франциск! — воскликнул дядюшка Кола. — Просто не верится, что всю эту божию благодать мы выловили при волнении.
Постепенно показываясь из воды, сети кишели и сверкали на солнце рыбой, и все дно лодки казалось полным живого серебра.
— Сегодня хозяин Фортунато будет доволен, — бормотал Барабба, весь красный и потный, — и не будет нас попрекать тремя карлино, которые платит нам за день.