— Эх.
— Не хочу догадываться, про твой эх.
— Ты рассказывай!
— Он ждал у дверей, и мы снова шли наверх тихо-тихо. В общем, когда он спросил, пойдем ли в комнату, я кивнула и мы пошли. У него там обогреватель стоял. На полу. И на полу лежали матрасы, два рядом и на них чистое белье, я не знаю, где он его взял. Сперва большая комната — вся черная, кровати пустые, как скелеты. А в маленькой — тепло и свет только от спиралей раскаленных. Ну, и свечу взяли еще с собой.
………………..
— Ты опять, что ли, куришь?
— Я вторую всего.
— А ко мне кот пришел. Говорит, соскучился.
— Я слышу. Он не говорит, орет.
— Он по-другому не умеет.
— Потому что он — это ты.
— Ага. И рыжий такой же.
— Да.
— Ты мне все расскажешь, все-все?
— Нет. Я не могу. Простыни были холодные. Подушка плоская, он положил две, и я все сваливалась головой.
— Он…
— Он в большую комнату принес ведро с водой и ковшик, для меня. И волновался, что вдруг она холодная, и я простыну.
— А ты?
— А я не чувствовала холода.
— А потом?
— А потом он сидел сбоку, прислонясь к железной кровати, и снова играл. Опустил голову и смотрел на свои пальцы. Свеча светила на его колено и на гитару, темным желтым светом. И немножко в лицо.
— А ты?