Наказания были делом личным, не для чужих глаз. В моем доме, по крайней мере. В любом, насколько я знал.
Но это — не наказание. Это — Игра.
Семнадцать. Восемнадцать.
Сьюзен свалилась на пол.
Рут склонилась над ней.
Все ее хрупкое тело трясло от рыданий, она закрыла голову руками и прижала коленки к груди, насколько позволяли скобы.
Рут тяжело дышала. Она натянула на Сьюзен трусики, подняла ее, уложила на кровать и расправила платье.
— Ну хорошо, — сказала она мягко. — Вот и все. Отдыхай. Еще два остаются за тобой.
А потом мы застыли на миг, прислушиваясь к приглушенному плачу.
Тут по соседству остановилась машина.
— Черт! — сказал я. — Мама!
Я пробежал через гостиную, выскочил в заднюю дверь и посмотрел сквозь изгородь. Мать припарковалась у гаража. Багажное отделение ее «универсала» было открыто, и она склонилась над ним, доставая пакеты с эмблемой «Эй энд Пи».
Перелетев через подъездную дорожку к парадной двери, я понесся вверх по лестнице в свою комнату.
Щелкнула задняя дверь.
— Дэвид! Спустись сюда и помоги мне!
Дверь захлопнулась.
Я вышел к машине. Мать хмурилась. Она отдала мне сумки одну за другой.
— Там было столько народу! — сказала она. — А ты что делал?
— Ничего. Читал.
Повернувшись, чтобы идти в дом, я увидел Мэг напротив дома Чандлеров. Она стояла под деревьями у дома Зорнов.
Она пристально смотрела на дом Чандлеров, жуя травинку. И при этом выглядела задумчиво, словно решала задачу.
Меня она, похоже, не заметила.