Ей было двенадцать. У нее были кудрявые каштановые волосы, и все тело покрыто легкими веснушками. Грудь только появилась, и бледные соски стояли торчком.
Размышляя об этом, я не сводил глаз с грузовика, рабочих и перекладины. Но Дениз и не думала отставать.
— Сейчас лето, — сказала она. — И почему мы не играем?
Она прекрасно знала, почему мы не играем, но отчасти была права — мы прекратили играть только из-за холодов. Из-за холодов, ну и, конечно, из-за угрызений совести.
— Просто мы уже для этого слишком большие, — солгал я.
Она пожала плечами.
— Ага. Может быть. А может потому, что вы, ребята, просто трусите.
— Может. Но я не знаю. Чего ты у брата не спросишь, он тоже трусит?
Она засмеялась.
— Да. Именно. Конечно.
Небо становилось все темней.
— Дождь собирается, — сказала Шерил.
Рабочие, разумеется, тоже так считали. Вместе с перекладинами они вынесли брезент и на всякий случай растянули его на траве. Работали они споро, стараясь установить колесо, пока не полило. Я узнал одного — он приезжал сюда прошлым летом, жилистый южанин по имени Билли Боб или Джимми Боб Какой-То-Там. Он дал Эдди сигарету, когда тот попросил. Одно это не позволяло его забыть. Сейчас он приколачивал друг к другу детали колеса большим жестянщицким молотком и смеялся над рассказом толстяка, сидевшего рядом. Смех был резкий и визгливый, почти бабий.
Молоток звенел, двигатель грузовика стонал, гудели генераторы и лязгало оборудование — а потом внезапным стаккато на твердую землю поля посыпались тяжелые капли дождя.
— А вот и он!
Я вытащил рубашку из джинсов и натянул на голову. Шерил и Дениз уже бежали к деревьям.
Мой дом находился ближе всех. На самом деле, дождя я не боялся. Но это был повод смыться от них. От Дениз.
Мне просто не верилось, что она вспомнила об Игре.
Дождь, ясное дело, зарядил ненадолго. Слишком сильно лило. Может, к тому времени, как он закончится, придет еще кто-нибудь. Я смогу от нее избавиться.
Я пробежал мимо девчонок, жмущихся друг к дружке под деревом.
— Я домой! — крикнул я.
Волосы Дениз облепили щеки и лоб. Она снова улыбалась. Ее блузка промокла насквозь.