— И что делать будешь? Домой пойдешь, мамочкины пластинки слушать? Перри Комо не наслушался?
Я посмотрел на него. Он знал, что это уж чересчур.
Мы все тащились с Элвиса.
Он рассмеялся.
— Как знаешь, чувак. Обожди минутку. Ща вернусь.
Он пошел в свою комнату, и мне стало интересно, как они устроились, ведь теперь у них жили Мэг и Сьюзен; кто где спит? Я подошел к дивану и взял «Пластикмэна». Полистал и положил на место. Потом я пошел в столовую, где на столе было разложено чистое белье, а оттуда — на кухню. Открыл холодильник. Еды там было, по обыкновению, на целый полк.
Я крикнул Донни:
— Я колу возьму?
— Конечно. И мне одну открой, ладно?
Я взял две колы и полез в ящик стола за открывашкой. Столовое серебро было тщательно натерто и аккуратно сложено. Меня всегда занимал вопрос: почему Рут, держа в доме столько еды, имела всего пять столовых приборов — пять ложек, пять вилок, пять ножей, пять ножей для стейка — и ни одной ложки для супа? Конечно, кроме нас Рут, насколько я знал, никаких компаний не водила. Но теперь здесь жили шесть человек. Я подумал, что она, возможно, в кои-то веки, сдастся и купит суповые ложки.
Я открыл бутылки. Пришел Донни, и я отдал ему одну. Донни нарядился в джинсы, кеды и футболку. Футболка обтягивала пузо.
Я похлопал по нему.
— Следи за ним, Дональд, — сказал я.
— За собой лучше последи, педик.
— О, так я, значит, педик?
— Дебил ты, вот ты кто.
— Я дебил? А ты — шлюшка.
— Шлюшка? Это девки — шлюшки. Девки и педики. Так что шлюшка тут ты. А я — Д’Артаньян.
Он подкрепил сие ударом в плечо, я дал сдачи, и мы немного потолкались.
Донни и я были настолько близкими друзьями, насколько это вообще возможно в нашем возрасте.
Через черный ход мы вышли во двор, потом по подъездной дорожке прошли к парадному и направились к Эдди. Игнорировать тротуар было делом чести. Мы прихлебывали колу. Все равно тут никто не ездил.
— Там твой братец червяков мучает, — сказал я.