- Даша была беременна, – прошептал я и хотел, было, показать ему заключение, как в дверь вошли наши девочки с малышкой.
- Привет, – дружно поздоровались они, а Маришка подбежала к отцу, усаживаясь к нему на колени.
- А что вы тут делаете? – поинтересовалась девчушка, а я быстро закрыл папку, убирая ее в стол.
- Немного работаем, я помогаю Ване, – я благодарно улыбнулся другу, что тот не стал говорить правду, ибо я не хотел огорчать девушек, и свою любимую – тем более.
- А мы плишли позвать вас на обед, мама говолит, что куколка в ее животике тлебует еды. – Господи, у меня внутри все сжалось от этих слов, так больно мне стало за свою Ласточку, и я на миг взглянул на нее. Даша застенчиво поглядывала на меня из-подо лба, и выглядела такой невинной и безумно милой, что мне срочно захотелось ее обнять, но я сдержал свой порыв, чтобы не вызвать подозрения.
- А куколка сама маме об этом сказала? – шутливо спросил Андрей у Марины, и мы все вместе уставились на Еву.
Она несколько долгих минут взирала на нас взглядом, который давал понять, что мы сумасшедшие, а потом, хмыкнув, осторожно поднялась с дивана:
- Грех смеяться над беременной женщиной, между прочим, нас двое, и мы можем обидеться, – гордо сказала Ева и сама при этом засмеялась, потащив и нас за собой.
Немного отсмеявшись, Андрей предложил все же отправиться на обед, сказав мне, что после мы разберемся с документами. Напомнил мне об этом. Внутри у меня снова скрутилось все в тугой жгучий узел, но я приказал себе внешне не подавать вида, чтобы Даша и Ева не смогли заметить мои переживания.
Все два часа, которые мы провели в кафе, я не мог отвести взгляда от Даши. То, какой милой и счастливой она была, делало меня злым, даже больше – я зверел. И в этом нет ни капли вины девушки, я был зол на Николаева, ведь Ласточка сейчас могла бы быть беременной и ходить с животиком, а вместо этого она ходит и пытается вспомнить хотя бы кусочек прошлого. Черт. Я был зол на себя, что не смог тогда остановить любимую, и разрешил ей участвовать в этих паршивых гонках. Я просто зол на весь мир, кроме Даши.
Разве я мог злиться на этого белокурого ангела с невероятными глазами, пропитанными нежностью и трепетом, обращенным к Маришке. Я буду винить всех, кроме любимой, и обязательно сделаю свою птичку счастливой.
После обеда, Андрей вызвонил Тарасова, попросив его отвести наших девчонок, а сам нетерпеливо отправился ко мне в кабинет.
- Говори! – громко потребовал он, едва успев закрыть кабинет.
- Поехали! – тем же тоном ответил я, хватая документы из ящика.
- Ваня, может, мы сначала поговорим?
- Нет, я хочу посмотреть на эту мразь собственными глазами.
Не понимая моих эмоций, Андрей последовал за мной, и уже через полчаса мы находились в больнице, где теперь проживает Николаев, с травмами, почти не совместимыми с жизнью. Быстро проходя темные обшарпанные коридоры и безликих медсестер, я едва сдерживался, чтобы ни на кого не наброситься и не растерзать, вымещая свою бешеную злость и боль, которые поселились во мне после прочтения последней страницы.
Несмотря на то, что на двери стоял охранник «шкаф», я что было силы отшвырнул его в сторону и с грохотом открыл дверь, которая заскрипела и ударилась о стену. В нос ударил запах лекарств, а позади себя я услышал, как вошел Андрей.
- Ну что, друг, сам отключишь все приборы, или доставишь мне удовольствие насладиться этим? – я заметил, как в дверях показался тот же охранник, но он был нашим человеком, и все прекрасно понимал.
- Что ты имел в виду, когда сказал…
- Хоть Даша и сильно пострадала, падая с мотоцикла, но ребенок остался жив каким-то невероятным чудом, а эта падаль все решил сам и приказал сделать аборт моей девочке! – едва не взревел я от отчаяния и схватился за голову, когда в эту же секунду услышал равномерный писк прибора. Подняв глаза, увидел, что Николаев был уже мертв.
Андрей был зол не меньше меня, но в глазах был блеск, адреналин, он отправил это ничтожество на тот свет, и я уверен, ни капли не жалел об этом.