Поначалу плотники, каменщики, землеробы ночевали у костров, разведенных под холодным, сырым небом прямо на болоте… Кто завертывался в тулуп, кто в кожух, кто в армяк или в старую овчину…
За ночь ведро с водой покрывалось льдом, и, встав, нужно было сбить его корку, чтобы умыться…
О чем они думали, первые из первых? Вряд ли им были хорошо известны значения слов «социализм», «коммунизм». Они думали о куске хлеба, о семье, оставшейся без «старшого». И все-таки без мечты о лучшем, веры в будущее, пусть и не обозначенных каким-либо мудреным словом, жить и переносить бесконечные тяготы было нельзя… Строили социализм!
Валили лес, корчевали пни, рыли канавы, возводили бараки, здание электростанции…
Если бы все отчетливо видели эти картины! Наркомы, инженеры, работники ведомств…
Ленин стал давать срочные задания наркоматам, чем и как именно помочь стройке. Еще в феврале по его предложению Совнарком принял постановление о первоочередном снабжении фуражом, продовольствием, стройматериалами, рабочей силой, топливом строек всех важнейших электростанций. Экстренными считались перевозки стройматериалов и на Шатуру. Надо, чтобы строители полностью использовали свои права, а ведомства и наркоматы выполняли свои обязанности.
«А Покровский?» — вспомнил Ленин.
Он затребовал списки специалистов, приглашенных к участию в работе ГОЭЛРО, — Покровского в них не было.
«Может быть, в ВСНХ?»
Не было его и в списках ВСНХ.
Составление плана электрификации России — дело ученых и специалистов. Как же получилось, что такой ученый стоит в стороне?
Странно… Странно… Неужели не хочет?
Ленин позвонил Кржижановскому. «Ага! Глеб не упустил… Имеет в виду… Направит…»
Разговаривая по телефону, беседуя с посетителями, Ленин все время помнил о необходимости сегодня же встретиться с Кржижановским…
С Кржижановским встретились в двенадцать.
Глеб Максимилианович, сухонький, элегантный, казалось мало изменившийся со времен «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», подняв красивую голову, внимательно слушал. Разговор этот, если можно назвать разговором раздумья, споры, поиски, приобретение революционного и научного опыта, многое, что связано со счастливой встречей с Владимиром Ильичем, начат в незапамятные времена и продолжался все время. В Питере… В Сибири… В Москве… В кругу друзей… Во время прогулок вдвоем… В письмах… В одиночке «предварилки», когда мысленно обращался к Ульянову… Во время многочисленных встреч после организации комиссии… Уже столько обговорено… Так притерлись друг к другу…
— Наверное, ни о чем не высказано столько горького и обидного, сколько о России в труде. «Обломовы»… «Страна дикарей и лентяев»… «Любители поторговать»… «Если их не прибить хорошенько, они не будут работать». Не прибить — не будут работать! И даже философское откровение: если их не бьют, то это знак немилости.
Да, рабство и трудовой энтузиазм несовместимы. А Россия веками пребывала в рабстве.
Ленин взглянул на стол и переложил какую-то бумагу с одной стопки на другую.
— Так вот: эта темная, с вековыми навыками рабьего труда Россия пойдет созидать коммунизм или не пойдет? Пойдет! Только ничего от этих навыков рабства, ничего от принуждения!
Ленин опять взял отложенную бумагу и быстро что-то написал на ней.
Кржижановский продолжал сидеть молча.