В коридоре зашевелился хомяк-полуночник. Из приоткрытой двери доносилось шуршание.
— Ты прекрасно знаешь, почему мы не занимаемся этой практикой, Яна. — И добавил тем же тоном: — Думаю, тебе надо отдохнуть.
— Я не устала… — пробормотала я.
Но отца было так просто не остановить.
— Кому, как не мне, знать, устала ты или нет? И, тем более, одному мне известно, как воспитывать дочь. Именно поэтому завтра ты отправишься к тете. На некоторое время. Без магии.
— Что? Почему?..
Отец вскинул брови и наградил меня внимательным взглядом. Глаза у него такие же, как у меня: могли бы быть идеально-серыми, как грозовое небо или сталь, но это небо и эту сталь покрывала зеленая болотная тина, сосредоточившаяся у зрачка. И не серые, и не зеленые. И не темные, и не светлые.
Сейчас они недобро блеснули.
— Ты слишком часто пользуешься магией.
— Нормально я ей пользуюсь…
— Но мы не светлые, чтобы эта магия была для нас бесконечной.
— Я помню.
Я родилась, когда отцу было двадцать семь. За несколько дней до моего последнего дня рождения ему исполнилось сорок четыре. Но морщины на его лице почти не выделялись. Может быть, потому, что он одинаково мало и хмурился, и улыбался.
Не-бесконечная магия.
Когда-нибудь она исчезнет вовсе, и тогда я умру. Это я тоже помнила.
А ещё я знала, что есть те, кто полностью тратит свой резерв — свою душу — но продолжает жить. Закрывает душу непробиваемой стеной и мирится с тем, что теперь он не может колдовать.
Но жизнь без магии для меня равносильна смерти.
Можно жить без ноги и без руки. Но как жить без души?
— Я догадываюсь, о чем ты думаешь. Яна, — отец пронзительно взглянул на меня. — Просчитываешь перспективы? Размышляешь, чем займешься?
Он издевался. Честное слово, издевался!
— Лучше умереть… — сказала еле слышно.
Но отец, несмотря на возраст, слухом обладал тончайшим.