— Сержант, ты ответственный? — спросил он.
Приглашайте дам…
— Я, сэр.
— Сколько здесь человек?
— Разрешите, сэр, я еще раз посчитаю.
Я повернулся к ребятам и сказал:
— Каждый пусть зажжет спичку, я буду вас пересчитывать. — И сразу четыре человека, а может, и пять, зажгли спички. Я сделал вид, что считаю.
— Тридцать четыре, включая меня, — объявил я.
Лейтенант покачал головой.
— Многовато, — сказал он, а я посмотрел на него так, будто узнал об этом только сейчас.
— Я сам обзвонил все канцелярии штабов, — сказал он с укоризной, — и передал приказание, чтобы от каждой эскадрильи послали на танцы только пять человек.
Я снова сделал вид, что всю серьезность положения понял только теперь. Сейчас я ему посоветую застрелить четверых. Вызвать солдат, умеющих расстреливать тех, которые любят ездить на танцы, и вся недолга.
— Сержант, ты знаешь мисс Джексон? — спросил меня лейтенант.
— Знаю, — ответил я, а ребята даже дымить перестали: прислушиваются. — Так вот, сержант, мисс Джексон сегодня утром позвонила и сказала, чтобы прислали ровно тридцать человек. Поэтому, как это ни печально, четверым придется слезть. — Он посмотрел мимо меня вглубь кузова, давая понять, что это наше внутреннее дело. — Как вы это уладите, меня не касается, — сказал он в мокрую тьму, — но уладить придется.
Я искоса взглянул на ребят.
— Кто из вас не записался на танцы? — спросил я.
— Чего ты на меня так смотришь? — возмутился Валентайн-авеню. — Я-то записался!
— Кто не записался? — крикнул я. — Кто пришел сюда просто потому, что узнал от тех, кто записался?
Ну, думаю, сейчас я, кажется, нашел правильное решение.
— Поживее, сержант, — сказал лейтенант, засовывая голову в кузов.
— Кто не записался — слезай! — гаркнул я.
Кто не записался — слезай… Я еще никогда в жизни не был такой сволочью.