Он очень долго не помнил, не знал. Не слышал ни себя, ни других. Лишь шум океана, голос праотца Мирдэна, долетал издали — тот пел им свои колыбельные. Им, не слышащим, не видящим, не помнящим. И было спокойно.
И было ничто.
Потом он начал различать свое имя. В шуме волн и шепоте ветров.
Лаэф.
Так звали его когда-то. Когда был богом Тьмы. Был он... и было что-то еще. Веками он вспоминал остальное. Веками искал свой голос. Потому что было нечто, ради чего он должен вспомнить. Нечто, что он должен вспомнить. Еще одно имя, высеченное в глубинах мертвой памяти белым мрамором.
Сорэн.
Свет.
Как только вернулось оно, вернулось все. Лаэф вспомнил.
Но не мог выбраться из пустоты. Не мог перестать быть частью пустоты.
“Ты мертв, — шептал Мирдэн, — вы все мертвы. Вас нет. Спи… Спи-и-и…”
“Сам спи, старик!” — огрызнулся Лаэф, не вслух, он не мог говорить, у него еще не было голоса. Но смог ответить. И смог позвать. Братьев и сестер, потому что больше звать было некого. А она, старшая и мраморная, уже — уже! — поднималась. Он знал это, чувствовал это. Она обретала силы и голос. И стоит ей встать во весь рост — мир будет лежать у ее ног. А этого он допустить не мог.
И он стал звать громче — Младшие все не могли проснуться после Великой битвы. И если б он не настаивал, не пришли бы вовсе. Но он звал. Искал золотые нити жизни во тьме и тянул за них. Будил. Зудил зубной болью. Кричал в пустоте.
Первой отозвалась Эйра — не добили мелкую заразу. Ее, богиню Любви, вообще трудно добить.
“Я слышу тебя...” — ее шепот на грани сознания.
Потом — Ух’эр-Смерть. То ли захрипел, то ли зафыркал. Конечно же — следом за рыжей бестией кто пойдет, как не он? Он не мог ей простить того, что она очнулась без него так же, как Лаэф не мог простить Сорэн.
Застонала-зарычала звериная госпожа Тэхэ.
Взревел хозяин войны Заррэт.
Не вслух — голосов у них еще не было. Золотыми нитями, дрожью пустоты. Они возвращались.
“Мы так хорошо спали! — лишь через полвека смог заговорить Ух’эр. — Зачем тревожишь?”.
— Вы нужны мне, — Лаэф уже почти обрел голос. Теперь пустота говорила — его шепотом, шипением его змей. — Сорэн поднимается.
“А что можем мы?” — шептала Эйра.
“Да и зачем?” — вторила ей Тэхэ.