— Пробовали какое-то время. Потом бросили.
— Слишком много противоречивых интересов?
— Угу.
— Жаль. — Кракен взглянул в сторону занавешенного окна. Внезапно стекло за портьерой разлетелось вдребезги.
— Что это? Уличные бои? — спросил он с тревогой.
— Нет. Сверхзвуковой транспорт.
Новое стекло автоматически скользнуло на место разбитого.
— Кстати, какой сегодня год?
— Две тысячи восемьдесят восьмой, — ответил старик.
— А что с моим состоянием, вы не знаете? Мои деньги? Мои владения?
— Боюсь, ничего не сохранилось. Ваше оживление и лечение полностью оплачивал я.
— О, я вам очень признателен. Не знаю, как я смогу вас отблагодарить, — произнес Кракен. Ему захотелось выглянуть в окно, и он попытался подняться, оперевшись на локоть.
— Пожалуйста, не двигайтесь, — встревожился старик. — Вам надо отдохнуть перед пересадкой сердца.
— О господи! — Кракен опустился на подушку. — У меня еще и с сердцем что-нибудь не в порядке?
Старик покачал головой, осторожно встал и обернулся.
— У вас все в порядке. Сердце не в порядке у меня.
Перевел с английского А. Корженевский
Когда Нэдин Герман, референт Бюро межпланетных путешествий, закончила все расчеты, она не бросилась по коридорам и не закричала ликующе: «Эврика!» То есть, конечно, она бросилась и закричала, но сделала это мысленно, про себя. В реальности же Нэдин просто отключила гравитатор — как ни странно, самые удачные идеи приходили сотрудникам Бюро в свободном парении — и вы шла из состояния невесомости.
Опустившись к рабочему столу, она еще раз перепроверила расчеты. Ошибки быть не могло. Тогда Нэдин отправилась к директору и вежливо осведомилась у электронного секретаря, нельзя ли немедленно принять ее по крайне важному делу.
Секретарь плавным движением трехпалой эластичной руки указал на телепатический аппарат приставку и бесстрастно произнес:
— Пока меня не приведут в норму, ни одно решение директора не может быть пущено в ход.
— А я как раз и пришла по этому вопросу. — Референт решительно направилась в кабинет.