— Чего в темноте-то сидишь? Включи люстру, не экономь.
Она села к столу и разом закурила, воткнув спичку в горшок с геранью.
— Давно я у вас не бывала. Как похороны прошли… А ничего не переменилось. Как при бабке было, так и теперь.
— Не так. Есть перемена. Бабки-то не стало, — ответил дед, отходя от смущения. — Этого-то и не замечают.
— Не стало — и ладно. Не горюй. Захочешь — найдем бабку. Молодую только. А сейчас я что пришла? Я не одна. Меня там ждут… Мы, как видишь, загуляли с девками, а время, сам знаешь: танцы начались, магазин закрыт — я и пришла… У тебя овечки есть…
— Водятся, — подтвердил дед Казанок. — Купить надумала на развод?
— Пошли они вон. Разводить я их буду! Хочешь, мешок корму принесем. За бутылку, конечно?
— Трава еще есть. Зачем корму им?
— Зимой съедят. Комбикорм прессованный, такого нигде не добудешь.
— Зачем мне его добывать, голубушка? И связываться не буду, — объявил дед Казанок. — В тюрьму меня могут не посадить — стар, а слава останется.
— Чего испугался… Ну, ладно, черт с тобой. Не хочешь крашеное яичко — оставайся с кукишем. Найди в долг бутылку. Я отдам, — потребовала Нинка.
— У меня нет бутылки… Если полечить голову, найду.
— Годится, старый. Только выйду на улицу — крикну Светке, чтобы не ждала. Сам понимаешь, с друзьями надо поступать по-хорошему.
— Понимаю. Только друзья-то у тебя, мне кажется, не совсем…
— Хочешь сказать, через гумно проведенные? Так оно и есть. А хороших теперь где найдешь? Ты со мной дружбу водить не будешь. Агрономы все, инженера — тем более. Что ж нам, без друзей пропадать?
— По-доброму почему бы не дружить? Стал бы, да, вишь, ты с какими все время…
— Ладно соловья баснями кормить. Отправлю девку — поговорим.
Нинка с крыльца крикнула подруге не ждать ее, ничего не вышло. В ответ донеслась ругань. Злы эти пьяницы становятся, когда на их пути встают ограничения.
Лета, казалось, и не было. Да и как заметишь его? Если бы не позвали на субботник, то и сенокос проглядел бы. Теперь даже рабочая пора с техникой вроде и не рабочей стала. Только и видят ее комбайнеры с шоферами: одни — косят хлеба, другие — свозят. Недели полторы — и вся страда. Не отбиваются, как бывало, вечерами или в обед косы по селу, не носят на косовицу ребятишки воду кувшинами, не пахнет в воздухе вянущим полынком в ржаных снопах. Не надо ладить бабам грабли, вилы. Сколько от людей энергии уходило на хлеб. Теперь только и узнаешь о хлебных делах по Доске показателей, весь труд — дойти до конторы совхоза. И не по работе время стало меряться.
Увидал Федор Сергеевич однажды на дорожке от калитки к крыльцу желтые листочки, поднял голову — липа облысела.
«Это что ж, лето прошло? — удивился он. — Как же так-то, незаметно?»
Было и первое сентября. За неделю до школы Нинка занимала у него денег на форму, учебники с подарками ребятам. После того он долго не видал ее, не заходила.