Со скользким Зарковичем все было иначе, он использовал хорошие манеры и обаяние как инструмент в своей работе. Коули был крупный плотно сбитый мужчина, который чувствовал себя немного неловко в общении с людьми. Или, по крайней мере, со мной.
- Я знаю, что вы разговаривали вчера с шефом Пурвином, - сказал он, бросив пиджак на спинку стула. На его рубашке под мышками растекались круги пота.
- Да, разговаривал с шефом Пурвином, - подтвердил я.
- Он проинформировал меня, что вы, возможно, видели Диллинджера.
- Это верно.
Он повертел в руках свою шляпу, держа пальцы на полях, словно крутил баранку автомобиля.
- Нам важна любая информация, какую вы можете предоставить.
- Я... передумал.
- Как это?
Я старался тщательно подбирать слова.
- Чувствую, что поспешил. Я много думал об этом сходстве, о том, может ли быть человек, которого я видел, Диллинджером.
Коули едва заметно покачал головой.
- Да, бывали ложные опознания. Я понимаю ваши колебания.
- Шеф Пурвин произвел на меня впечатление слишком резвого розыскника во всем, что касается Диллинджера. Боюсь, он выстрелит в тетушку Джемину, если вы вдруг покажете на нее пальцем и скажете: "Это Джон".
Мне показалось, что на губах Коули появилось подобие улыбки, но он тут же подавил ее и сказал:
- Шеф Пурвин не единственный в этом расследовании.
- Знаю, читал в газетах, что ваш босс Гувер поручил вам руководство этим делом. Коули поерзал на своем стуле:
- Этого... этого не могло быть в газетах.
- Я умею читать между строк. Ваш босс, мне кажется, умеет ладить с общественным мнением. Он не мог убрать Пурвина после Маленькой Богемии, иначе подорвал бы авторитет подразделения, поэтому вынужден был послать за вами.
Коули сделал широкий успокаивающий жест и сказал:
- Будь что будет - могу заверить, что любая информация, которую вы предоставите в наш офис - мне, - не останется без внимания и не будет использована опрометчиво.
Он тоже тщательно подбирал слова. Я откинулся в кресле, разглядывая его. На первый взгляд этот человек мне понравился - большой, застенчивый медведь, который внушал доверие. Кроме того, он произвел впечатление человека вполне компетентного. Но я опасался, что его компетентность может быть сведена на нет некомпетентностью Пурвина.
- Я соблюдаю интересы моего клиента, - сказал я, - не думаю, что его нужно впутывать в это дело.
Лицо Коули стало жестким, и он ткнул в меня пальцем толщиной с сигару за двадцать пять центов.
- Если вы помогаете и содействуете скрывающемуся преступнику, мистер Геллер, не нужно укрываться условностями своей профессии. Вы не адвокат, а частный детектив. Вы отправитесь в тюрьму.
- Инспектор Коули, - ответил я, изобразив на лице как мне казалось, миролюбивую улыбку, - я не укрываю преступника. Мой клиент не Джон Диллинджер. А всего лишь разъездной коммивояжер и законопослушный гражданин, чья девушка тайно встречается с другим мужчиной.
Коули задумчиво кивнул головой.
- С мужчиной, который может оказаться Диллинджером.
На этот раз уже я указал на него пальцем.
- Вот это выражение мне представляется более точным. С мужчиной, который может оказаться Диллинджером. И, говоря откровенно, если бы я держал по этому поводу пари, то совсем не уверен, что спорил бы против.
Коули демонстративно поднял и опустил мощные плечи.
- Почему бы не прояснить это, выведя нас на этого человека? Мы поговорим с ним, выясним, кто он, проясним все это раз и навсегда.
Я покачал головой и продолжал:
- Последнюю неделю девушка моего клиента проводит с этим человеком дни и ночи. Если я приведу вас к нему, где уверенность в том, что ваш ретивый сослуживец не поприветствует очередью из автомата этого "мужчину, который может быть Диллинджером".