— Ты нарочно на ночь глядя страшные истории рассказываешь?
— Я нарочно на ночь глядя делюсь сокровенным. А ты, как тот маленький мальчик — акулов не бывает!
Книжку своего тезки Чуковского я читал, и потому намек понял.
— То есть ты, Вилли Соломонович, утверждаешь, что некий жрец или там профессор Брюхоненко оживил давешний труп, и он взял да и сбежал из морга?
— Я утверждаю совершенно другое, мой молодой и недоверчивый друг: если ты не можешь объяснить какое-то явление, это не значит, что явление не может существовать без твоего объяснения. Современная наука кое-что знает о жизни, но безобразно мало интересуется смертью.
Или — делает вид, что мало.
— Зачем?
— Зачем скрывали Манхэттенский проект? Секретили станцию «Северный Полюс — 2»? Утаили инопланетную капсулу, найденную при строительстве московского метрополитена? И, главное — зачем запретили производство искусственной «голубой крови»? Сколько людей она бы спасла! Средний человек отнюдь не желает жить в страхе. Знаток человеческой души не зря заметил, что во многом знании много печали. Счастлив ли ты будешь, если вдруг узнаешь: через пять лет вспышка на Солнце уничтожит жизнь восточного полушария, а западного, между прочим, смерть не коснется совершенно, ибо там будет ночь?
— Есть такие данные? — испугался я.
— Нет, я так… Для примера…
— И примеры же у тебя…
— Доходчивые.
— Оставим вспышки. Оставим Брюхоненко и этого, как бишь… фон Титца с его гробницами. Вчерашний случай к фараонам и эскимосам не имеет никакого отношения. Никто никого не оживлял. Совсем напротив.
— Но труп-то исчез.
— Давеча наш терапевт в Черноземск ездил, к дочке. Гуся зарезал, хорошего, жирного. Приехал, подошел к трамвайной остановке, поставил сумку на землю, отвернулся на минуточку, а густь-то и улетел. Безо всяких фон-дер-Пшиков, или как там твоего немца звали…
— Вижу и слышу, что юмор не покинул тебя. Но в данной ситуации осторожность важнее.
— С осторожностью у меня еще лучше, чем с юмором, — уверил я полковника.
— Надеюсь, надеюсь. Во всяком случае, кто предупрежден, тот вооружен, — он ушел в дальнюю комнату и вернулся с баллончиком граммов на пятьдесят. Простенький баллончик, серебристый, без маркировки.
— Вот, у меня лишний. Пользуйся.
— Что это?
— Спецсредство. Ты его на собак или мелких хулиганов не расходуй.
— А на кого расходовать?