Неизбежный? Или…
Еще не осознав до конца свои действия, я схватила Хэйдена за китель, рывком притянула к себе и накрыла его губы своими.
На секунду мир замер. В нем больше не существовало ни академии, ни сотен лернатов, ни деления на халцедонов и нефритов. Были лишь мы: я и Хэйден. Мои губы и его, неожиданно не такие жесткие, как мне представлялось. В нос забился терпкий запах можжевельника, мокрого камня и озоновой свежести. Наверное, так пахнут сами горы.
— Нет! — визгливый крик Ламии разрушил волшебство момента.
Испугавшись собственной дерзости, я отпрянула от Хэйдена.
Лернаты свистели и улюлюкали; некоторые смеялись, дразня северянина похитителем халцедоновых сердец. Я же стояла и с ужасом осознавала, что натворила — поцеловала нефрита у всех на виду.
По телу начала расползаться удушливая волна жара. Шея, щеки и уши запылали столь сильно, что, казалось, прикоснись к ним — и обожжешься.
— Ах ты, дрянь!
Ламия кинулась на меня, но внезапно перед ней возник Хэйден. Девице хватило секунды, чтобы сориентироваться:
— Я не успела! — закричала она надрывно.
И все вокруг затихли. Внимание десятков пар глаз приковало к Ламии, лицо которой сейчас выражало такие отчаяние и боль, словно именно в этот миг ее род лишился всего.
— Эта дрянь зачаровала сердце Морроубрана! — даже ее голос зазвучал идеально выверенно: именно с теми нотами горя, что заставляют сердца слушателей сочувственно замирать.
По толпе прокатилась волна шепотков.
— Я слышала это! Слышала, как она хвалилась, что пропитала его подушку зельем лунного сердца! Она нарушила устав, она…
— Что за вздор? — холодно спросил Хэйден, прерывая стенания сапфиры.
Та дернулась и замерла, будто с размаху врезавшись в невидимую стену. Красивые губы искривились, взгляд серых глаз растерянно заметался по толпе. Непонимание, оторопь, сомнения — эмоции сменяли одна другую, отчетливо проступая на лице Ламии. Хэйден наблюдал за ними со спокойным превосходством. Уверенность сквозила в каждой черточке его внешности, в расслабленной позе, в ленивой ухмылке. Я вновь отметила, насколько он похож на суровый край, в котором родился, — от него веяло такой же опасностью и величием.
— Э-э? — растерянно выдохнула Ламия.
Я едва заметно качнула головой. Даже самое глубокое потрясение артиэлла должна уметь принимать стойко.
— Не знаю, что это за халцедон, но отдавать свое сердце какой-то серости я уж точно не намерен, — фыркнул Хэйден.
Лернаты поддержали его одобрительным смехом.
— Э-э?! — теперь в голосе Ламии прозвучало возмущение.
Интересно, что ее разозлило больше: мысль, что мэла ее обманула и не выполнила поручение, или пренебрежительный тон Хэйдена?