Хэйден тихо рассмеялся.
— Не пугайся так. У Силлерторнов есть амулет, который поможет с имитацией. Он нейтральный, его природу не засекут. А главное, он достаточно маленький, чтобы спрятаться внутри любого украшения. Ни один лекарь не поймет, что отклик поддельный.
Чем дольше говорил Хэйден, тем сильнее разгорался огонь под котлом моего смущения.
— А… а долго…
— Нет. Как наследник рода, я смогу затребовать твоей немедленной отправки в земли Морроубранов, едва мы получим подтверждение от лекарей. Наследниками наследников, — Хэйден усмехнулся такой цепочке, — никто рисковать не станет.
Наследники Хэйдена. Его дети.
От этой мысли стало жарко. Невидимое пламя спустилось ниже: теперь оно полыхало где-то под сердцем.
— А… — во рту и горле пересохло, пришлось сглотнуть. — А если их потом попросят показать?
Хэйден усмехнулся.
— Тогда и будем думать. Главное — вывезти тебя из Лунной империи. Мы не можем рисковать, Лэйни. После зимних праздников у первогодков добавятся занятия еще по трем темным материям.
— Подожди, — я вскинула на него растерянный взгляд. — Ты хочешь вывезти меня так скоро?
— Да. Тянуть опасно. Как только настойка гелиотропа будет готова, мы поможем Ардену. К тому времени отец вернется с амулетом Силлерторнов.
Я слушала, до конца не веря собственным ушам. Всего через пару недель я покину империю? Я буду… спасена?
— Лэйни? — с беспокойством позвал Хэйден. — Что-то не так? Тебя смущают возможные слухи?
Я отрицательно мотнула головой. Нет, меня смущает не то, что все решат, будто я ношу ребенка Хэйдена. А то, что на секунду я пожалела, что это будет лишь притворством.
Громкий шорох заставил нас отвлечься — это Эвис, зарывшись мордочкой в один из свертков, умудрилась застрять. Толстый хвост и короткие лапки недовольно дергались, явно пытаясь за что-нибудь уцепиться.
— Подожди, — я осторожно ухватила зеленое тельце, — сейчас достану.
— Твой кайрош иногда забывает, что умеет оборачиваться? — по-доброму усмехнулся Хэйден.
— Мой кайрош не любит, когда о нем надолго забывают, — улыбнулась я.
Задняя лапа выразительно дернулась один раз. И, судя по всему, это был воздушный «топ».
— Я развяжу? Боюсь, бумага ее поцарапает.
— Развязывай, конечно. Это все тебе.