Я посмотрела в дальний угол комнаты, где он сидел за столом, внимательно слушая Ржевского и бородача, и усмехнулась. Прям Юлий Цезарь.
«Следак — интуит, чует меня. Они знают, что убийство магическое. Думают, кто-то неудачно считал память. Но все равно хотят провести полное вскрытие».
«Чушь», — фыркнул Ковальчук, а я даже слега обиделась.
«Они умеют такое определять», — начала объяснять, но он перебил:
«Да я не про убийство. Про интуита. Их проверяют. Ржевский в этом плане бревно бревном, так что расслабься».
Ну да, а я мнительная идиотка.
Впрочем, доказывать что-то начальству — себе дороже. Я предупредила, а уж он пусть сам решает, внимать или насмехаться.
«Кстати, о Ржевском…»
Ну а чего тянуть? Пока шеф занят с людьми, глядишь, перебесится и потом не будет сильно орать.
Не вдаваясь в подробности, я рассказала о своем небольшом столкновении с майором и острой необходимости зарегистрировать меня как практикантку. Ковальчук в другом конце комнаты застыл и слегка побледнел, так что бородатый судмедэксперт даже поинтересовался его самочувствием.
Что шеф отвечал вслух, я не слышала — морально настраивалась на мысленный вопль. Но в голове прозвучал на удивление спокойный голос:
«Когда-нибудь… когда-нибудь мне воздастся за все мучения».
А потом мое уважаемое начальство встало и нарочито громко провозгласило:
— Полное вскрытие — это замечательно. Не возражаете, если мой сотрудник поприсутствует? Прислали к нам тут одну практикантку… с острой нехваткой подобного опыта.
Домой я возвращалась злая, как тысяча подпаленных рушек. И не только из-за надменной улыбочки шефа, которой он одарил меня после своего торжественного объявления. И даже не потому, что лобовуху полицейской «лады» он не сам починил, а попросил Пружинку. Теперь о моем приключении не то что все управление узнает — вся страна.
Для них обоих стекло склеить — что затылок почесать, но этот недобитый кембриджский профессор состроил такую мину… Мол, и даже на такой пустяк ты, бестолочь, неспособна.
Происходило все прямо на глазах людей, однако вряд ли кто-то что-то заметил. Пружинку я, конечно, ненавижу, но работает он быстро и качественно. Лишь майор окинул невредимую машину насмешливым взглядом, покосился на невозмутимого Ковальчука и еще раз зыркнул в мою сторону. Не интуит, как же.
Короче, не в том дело.
Злилась я из-за единственной фразы, брошенной шефом перед самым отъездом. Я тогда не сдержалась, попросила мысленно: «Не надо». Я готова многое стерпеть, лишь бы не идти на поклон к начальству, так что это дорогого стоит. Но бесчувственный ублюдок даже не повернулся в мою сторону.
«Не явишься — уволю».
Вот и все.
Разве это не моральное издевательство над личностью? Он же знает, знает обо всех моих тараканах! И ладно б это были просто взбрыки из разряда «не хочу, не буду», но меня ж в прозекторской так накроет, что мама не горюй. Неужели я его настолько достала?