Мама выбежала из кухни, на ходу снимая фартук и поправляя волосы.
— Ты уже здесь! — она принялась с чувством его обнимать. — Сейчас обед будет готов! Похудел что ли? У вас там хоть есть что есть? Передают — магазины пустые, люди в очередях стоят.
— Мам, все у нас там есть. Так же, как и здесь, супермаркеты ломятся, — он улыбнулся и поцеловал ее в щеку.
— Ой, я не знаю… Давай хоть круп тебе сложу в обратную дорогу.
— Ничего не надо. Пойдем на кухню, покажешь мне, что ты печешь!
— Изголодался там… Тапки вот обуй.
— Мам, я босиком, мне жарко!
В духовке румянился пирог с вишнями. Белые занавески на окне легонько колыхались. На подоконнике цвела фиалка, и еще какие-то отростки пускали корешки в стаканах. Все так же, как перед отъездом. Только мама суетилась и волновалась больше.
— Мамуля, как ты живешь?
— Да как живу, волнениями. То за Лешу, то за тебя. Но Леша хоть на глазах, а ты вот уехал — да в неудачное время.
Саша крепко обнял маму.
— Ну почему же неудачное? Очень даже удачное — я встретил самую лучшую девушку.
— Ой, родной… Ну пойдем, хоть фотографии ее покажешь, а то ты пересылал, а я открыть не сумела.
Вечером приехал брат. Ввалился в дом, громко топая тяжелыми ботинками. От его вида Саше стало не по себе. Брат изменился: обрюзгли и обвисли щеки, нахмурились брови, образовав глубокую морщину на переносице, глаза больше не смотрели открыто и прямо. Сердце Саши сдавило тяжелое предчувствие. Они поздоровались и обнялись.
— Леш, как дела? Как работа?
— Да нормально, — буркнул он, разуваясь. — А тебе мать не сказала?
— Что именно? — аккуратно спросил Саша.
— Что у меня работы больше нет.
— Нет, я не знал.
Леша шмыгнул носом.
— При разводе отдал ей бизнес. Пусть теперь как хочет там.
— А ты?