— Чего ты ждешь?
— Ничего, — ответила она, по-прежнему держа руки вытянутыми.
По нему пробежал холодок. Тут он понял, что едва может пошевелить руками. Эрик попытался поднять их, но было слишком поздно. Вода будто сгустилась вокруг него и начала затвердевать в лед.
— Что ты делаешь? — спросил он, надеясь, что это какая-то игра, шутка.
Мальчика начала сотрясать дрожь, сердце заколотилось от страха, температура тела понизилась. Он все еще мог лихорадочно шевелить ногами, едва задевая илистое дно пруда кончиками пальцев, но его грудь и руки были обездвижены, лед сдавливал со всех сторон.
— Анника?
Она слезла с валуна и осторожно пошла по замерзшему пруду. Девочку всю трясло, ее ноги по-прежнему были босыми, мокрая сорочка липла к коже. В ее руке был зажат камень.
— Мне жаль, — сказала она. Ее зубы стучали, но на лице читалась решимость. — Мне нужен усилитель.
— Анника…
— Старейшины ни за что не позволят мне охотиться на него. Скорее, отдадут какому-то могущественному гришу, как Лев или его отец.
— Анника, послушай меня…
— Папа не может нас защитить.
— Я могу! Мы же друзья.
Она покачала головой.
— Повезло, что они вообще позволили нам остаться.
— Что ты делаешь, Анника? — спросил Эрик с мольбой в голосе, хоть и так прекрасно знал.
— Да, что ты делаешь, Анника?
Эрик повернул голову, насколько мог. На дальнем берегу стоял Лев.
— Уйди прочь! — крикнула она.
— У нас с этим мелким чудиком незаконченное дело. Как и у нас с тобой, раз уж на то пошло.
— Возвращайся в лагерь, Лев.
— Ты мне приказываешь?