Таня, конечно, уселась рядом со мной. Хотя я сейчас смотрел больше не на неё, а в иллюминатор. Надеюсь, Таня меня простит. Я вообще в дороге люблю смотреть в окно. То есть, в окно — это в поезде или автобусе. А в самолёте — в иллюминатор. Кстати, название окна — не единственная разница между поездом и самолётом. Ещё есть запах. Точнее, запахи. Поезд пахнет поездом, а самолёт — самолётом. Глубокое наблюдение, конечно, но действительно: в принципе, сейчас всё делают практически из одних и тех же материалов. Так почему же поезда и самолеты имеют уникальные запахи, свойственные только им? Я втянул ноздрями запах самолёта — запах путешествия… Зажмурился… Хорошо!
Тем временем стюардессы затянули стандартное приветствие, переходящее в лекцию по пользованию надувными жилетами и указание на двери, из которых надо прыгать, если с самолётом что-то вдруг случится нехорошее. Конечно, полезная информация, но некоторые пассажиры, по моим наблюдениям, и так уже приняли на грудь для храбрости. И, судя по всему, далеко не сто грамм. И ещё раз напоминать им о том, что самолёты иногда падают, было, по-моему не самым лучшим решением. Но моё мнение никого не интересовало. Стюардессы попросили пристегнуть ремни, турбины, уже работающие некоторое время на низких оборотах, засвистели громче, самолёт качнулся, и двинулся вслед за 'Жигулями' с мигалками на крыше к началу взлётной полосы. Там он остановился ненадолго, и снова покатился вперёд, набирая скорость. Вот задрался нос, оторвалось от земли переднее шасси… Вот земля стала уходить вниз… Сидящий на один ряд впереди пьяный толстый лысый мужик в дорогом пиджаке вцепился в подлокотники кресла так, что аж побелели пальцы. Странный… Меня наоборот охватила эйфория…
Самолёт. Настоящий… И я на нём лечу. Я вообще летал на самолёте всего два раза в жизни. Когда служил в армии, — тогда ещё Советской, — мне через полтора года службы дали отпуск. Тогда отпуска просто так не давали — надо было заработать. И служили, как правило, не за три километра от дома, а тысячи за три, как минимум — широка была страна моя родная. Так вот поездом от части до дому пришлось бы добираться пять дней. А на самолёте — шесть часов туда, и девять обратно (три часовых пояса). Причём время отпуска рассчитывалось с учётом проезда по железной дороге, и при пользовании авиатранспортом не изменялось. Легко рассчитать, что, если слетать туда и обратно самолётом, проведённое дома время удваивалось. Проезд на поезде, правда, был бесплатный, а за самолёт надо было немного доплатить. Но тогда — в тоталитарном несвободном обществе, практически любой мог позволить себе летать самолётами Аэрофлота. Нет, в очередях за колбасой мы тоже, конечно, стояли, но посвящали этому занятию далеко не всё своё свободное время, как это сейчас пытаются вдолбить детям со школьной скамьи. В общем, родители выслали денежный перевод, — и я полетел. Отпуск удлинился на полторы недели. Лететь в тот раз было не очень интересно. Сидишь себе, как в автобусе. Пейзаж в иллюминаторе довольно однообразный — летели над плотной облачностью, земли не было видно совсем. А облачность — она и есть облачность, Летишь — как над бесконечной снежной пустыней. Всё белое и однообразное.
Второй раз летел на курорт в Турцию — когда дела мои были получше. В те времена не то что путешествие за границу, пусть даже всего лишь к туркам, а даже просто перелёт на самолёте из одного города в другой уже мог себе позволить далеко не каждый… Я — мог. Но внизу тоже не было ничего особенного. Потому как было темно.
Зато сейчас погода прекрасная, солнышко светит, земля как на ладони. И пока не набрали высоту, — ещё видны всякие мелкие детали. Даже людей можно рассмотреть, если хорошо присмотреться, хотя отсюда они меньше муравьёв. Город уже закончился. Поля, посадки… Вот дорога. Напоминает речку, — даже блестит местами. Важно ползут длинные фуры, суетятся легковушки. Вот какой-то придурок обгоняет всех подряд, попутные подрезает, встречные шарахаются в сторону. Эх, жаль, что я на пассажирском лайнере, а не на штурмовике, — шарахнул бы по нему какой-нибудь высокоточной бомбой с лазерным наведением, — чтобы жизнь другим не портил. И не отнимал…
Вот село. Коробочки домов, полоски огородов, ломаные линии улиц. Где-то там, внизу, задрав головку вверх, обязательно стоит сейчас мальчик или девочка, и смотрит на маленькую серебристую металлическую птицу, летящую по голубому небу куда-то по своим делам. Скорее всего, он или она всю жизнь проведёт в этом селе, изредка выезжая в ближайший райцентр: на людей посмотреть, себя показать. Ну и продать что-нибудь на местном рынке. 'А он ни в чем, ни в чем не виноват…', - перефразировал я старую песню, не потерявшую актуальности и сейчас. Даже скорее наоборот — приобретшую особенную актуальность.
Я бы и сам вряд ли сейчас куда-то летел, если бы не Танечка. Я на минутку оторвался от созерцания пейзажа под крылом, чтобы бросить на девушку благодарный взгляд. И наткнулся на встречный — ироничный, и какой то… Так смотрят взрослые на детей, радующихся чему-то, давным-давно уже не вызывающего у родителей никаких эмоций. Я улыбнулся, и быстренько уткнулся обратно в иллюминатор. На этот раз не чтобы поглядеть на пейзаж внизу, а чтобы Тане не было видно досады на моём лице. Для любого мужчины не очень приятно, когда его женщина… хотя, какая она 'моя'?… Когда его спутница богаче, опытней и самостоятельнее его самого. Я выполню работу, для которой меня нанимали, и вернусь домой. С приличными деньгами, конечно, если Танина контора выполнит свои обещания… Но подняться на уровень Тани мне не удастся никогда…
Стоп! Это негативное мышление. Всё не так. Для начала надо всё-таки сделать работу. А потом… Не знаю, может Танины спутники были магами от рождения, но она — точно нет. А смогла она — есть шанс и у меня. Вот так.
Я снова повернулся к девушке. Теперь лицо можно было не скрывать.
В это время громкоговорители доложили, что взлёт закончился, и можно отстегнуть ремни. В салоне раздались аплодисменты. Пассажиры явно насмотрелись американских фильмов. А может, просто летали когда-то вместе с американцами. Чему тут хлопать? Взлетели и взлетели. На технически исправном самолете, в хороших метеоусловиях. Враги взлётную полосу не бомбили… Обычная работа для пилотов.
Земля внизу была видна недолго. Как обычно, скоро началась облачность. Какое-то время в просветы между облаками еще было что-то разглядеть, но вскоре под крыльями самолета можно было увидеть только бесконечное белое облачное поле.
Какое-то время я пялился на эту 'снежную равнину', но это мне быстро надоело, и я отвернулся от иллюминатора. Здоровенные двигатели под крыльями монотонно гудели, навевая мысли о том, что неплохо было бы подремать. В это время на мою правую руку легло что-то мягкое и тяжёлое, а запах Таниных духов усилился.
— В туалет хочешь? — послышался в правом ухе горячий шёпот.
Я чуть не подпрыгнул. Вот это вопрос! Она что, думает, что я до такой степени боюсь полёта, что после взлёта мне надо в туалет?
— Нет, — сухо буркнул я, не поворачивая головы.
— А со мной? — промурлыкал Танин голос у меня в ухе…
— Я скосил глаза вправо. Взгляд у Танюшки хитрый и многообещающий, 'мягкое и тяжёлое' на моей руке призывно колышется обеими экземплярами…
До меня начало доходить… Где-то я читал, что женщины больше любят заниматься… этим… не в постели, а в разных экзотических местах типа лифтов, салонов автомобилей (желательно, чтобы машина при этом гнала по шоссе под сто двадцать…), и в туалетах самолётов. В принципе, не только читал — и сам всё это с ними проделывал во всех вышеперечисленных местах, кроме самолёта. Ну, ещё и машина во всех случаях стояла, а не ехала… Подвернулся повод, так сказать, восполнить пробел и обогатить опыт… Хотя лично я предпочитаю именно постель. Различия мужского и женского менталитета налицо.
Раздумывал я недолго:
— Давай. Иди первая, а я подойду минут через пять, постучусь…
— Какие пять минут?! Я за пять минут сгорю… от нетерпения — возмутилась Таня, — Пойдём вместе!
— Неудобно, что люди подумают… — промямлил я, незаметно озираясь по сторонам.