Но вообще-то, я не поняла, говорит Ли всерьёз или шутит.
– И тебе тоже этого хочется.
– Иногда хочется, – признала я, слегка краснея.
– И на самом деле мы говорим именно об этом, ведь так?
– Может быть… – Я снова вздохнула и отвела упавшие на лицо волосы. – Слушай, Ли… – заговорила я, внезапно поворачиваясь к нему и хватая его за рубашку. – Иногда мне этого так хочется, что кажется, я вот-вот лопну!
– А как ты думаешь, Гомер и Фай уже этим занялись?
– He-а… Фай мне сказала бы.
– Девочки вообще очень смешные, рассказывают друг другу такое!
– А ребята не рассказывают? Ну, это ты зря. Давай передохнем.
– Как бы то ни было, после того как Фай прочитала всё, что ты о них с Гомером написала, она может и не поделиться с тобой.
– После того что я о них написала, они вообще друг друга не касаются.
– Да, они ведут себя забавно. Эй, погоди-ка, а ты что, собираешься записать и этот разговор?
– Если и запишу, никому не стану показывать.
– Да уж, лучше не показывать. Ладно. – Ли взял мою руку и начал её поглаживать. – Итак, в чём суть, Элли? Что происходит? Почему мы вообще вот так разговариваем?
– Я не знаю. Я просто до безумия тревожусь обо всём… Например, иногда я думаю, что мы с тобой вместе потому, что никого больше рядом нет. Если бы мы по-прежнему учились в школе и не случилось никакого вторжения, вряд ли мы подружились бы. То есть получается, что так и должно было случиться? Или это мог быть один из тех лёгких летних романов, которые часто показывают в американском кино, – всё это кажется не совсем реальным и очень быстро заканчивается.
Ли хотел что-то сказать, но я его остановила:
– Ладно, я знаю, ты собираешься сказать, что я слишком много думаю. Это так. Но возможно, я просто ухожу от серьёзной темы. А серьёзная тема… ну, это вроде того, что ты говорил. Мы уже некоторое время вместе, и нам хорошо вдвоём. Но во мне есть что-то… желание идти дальше, и я не имею в виду физическую сторону, хотя и её тоже… – Я впервые подумала: а что же это может быть? – Думаю, это имеет отношение к тому, что с нами произошло. Вторжение, и то, что мы здесь, и то, что мы, выбираясь отсюда, устраиваем взрывы, убиваем людей… Я будто спрашиваю себя: теперь вся наша жизнь будет такой? Мы будем сидеть здесь, и только? Каждые несколько дней устраивать вылазки, убивая по паре-тройке солдат? Если это всё, что может предложить нам жизнь на следующие лет пятьдесят, плевать мне на это! Я хочу двигаться вперёд, и не важно, что вокруг происходит! А с тех пор, как мы забрались сюда, мы не сделали ни шагу вперёд. Мы ничего не создали, разве что загон для куриц. Мы ничему не научились. Мы не сделали ничего хорошего!
– Мне кажется, мы многому научились.
– Да, наука выживания. Но я не о таком обучении. Я имею в виду нечто само по себе бесполезное и всё равно прекрасное, если ты понимаешь, о чём я. Ну, названия созвездий, например, и то, как они выглядят в небе. Росписи Микеланджело в Сикстинской капелле и то, как он их делал, лёжа на спине, а краска капала ему в глаза… Математика… положим, последовательность Фибоначчи… или японская чайная церемония, или названия французских железнодорожных станций. Вот о чём я говорю. Неужели непонятно?
– Думаю, понятно. Ты хочешь сказать, что если мы потеряем всё это, то в любом случае проиграем, и не важно, что ещё произойдёт, не важно, какие военные победы мы одержим.
– Именно так. Ты понял! Мы должны делать то, что говорит «да», а не только то, что говорит «нет». Сажать овощи – это хорошо. Но мы должны посадить и цветы тоже! Отшельник это понимал. Именно поэтому он тут посадил розы, а когда строил мост, то не просто перебросил через ручей несколько брёвен. Он сделал нечто прекрасное, и оно проживёт сотни лет. Мы должны создавать что-нибудь и думать о будущем. Оставить что-то после себя, для других. Да! Жизненные правила!
Я вскочила и выбежала из тёмной хижины Отшельника, чтобы вернуться с горстью лепестков роз, которыми осыпала лицо Ли. Но этого оказалось недостаточно. Я вдруг так переполнилась энергией, что могла бы посадить тысячу деревьев, расцеловать тысячу мальчишек, построить тысячу домов! Но вместо того я со всех ног помчалась обратно к нашему лагерю, по ручью, по поляне, а потом полезла наверх, чтобы увидеть закат солнца со Ступеней Сатаны.