-- Разоблачайтесь. Герои немытые.
Парни начали стаскивать себя вооружение и обмундирование, мгновенно теряя подвижность и говорливость, а я как был: в кафтане, мечах, сапогах... протопал из предбанника сквозь мыльню в парилку.
Темноватенько, жарковатенько, свечечка, ковшики... И две голые женщины, забившиеся на полке к дальней стенке. С вениками в руках. Одна... знакома. Едрить-кузьмить-выволакивать...
-- Здравствуй, Софья. Что-то ты веник чудно держишь. Никак биться собралась?
Увидеть Софью здесь я не ожидал. А увидев - не обрадовался.
Не-не-не! Она - дама вполне... И с перцем, и с изюминкой. "Приятная во всех отношениях". Но - с высокой концентрацией подъелдыкивания и уелбантуривания.
***
-- Софочка, если я соблазню твоего мужа, мы останемся друзьями?
-- Нет.
-- Мы станем врагами?
-- Нет.
-- А что же тогда?
-- Мы будем квиты!
***
Понятно, что соблазнять друг у друга мужей мы не можем. Ввиду отсутствия оных. Она - в разводе по обету, я вообще... обхожусь как-то. Но мужчин соблазняем. Она - своими прелестями и хитростями, я - сытой жизнью и картинами "светлого будущего по-попандопульски".
Постоянное ожидание конфликта. Из-за людей, ресурсов, денег... власти. Я её не пускаю. К "кормилу". И постоянно чувствую невысказанную, но присутствующую мысль: "Мы будем квиты!".
У неё ничего нет! Кроме разума, души, тела... И это уже много. Я сам так начинал - понимаю.
Причём враждебность - отсутствует. Просто, по её мнению, моё дело - бежать в оглоблях, звенеть бубенцами и радоваться счастью. Счастью иметь в возницах её. Единственную и неповторимую.
Между нами, мальчиками... я бы не стал так уж сильно взбрыкивать. Но ведь правит не туда!
В конце прошедшей осени я отдал её в "экономки" марийскому кугураку Изергену Ипаю. Которого отправил в новый погост на границе с удмуртами. После порно-спектакля с её участием, который я устроил для единственного зрителя, для её старшего сына Изяслава Андреевича, отчего тот зарезался, она вела себя тихо. Но - не долго.
Потрясение от осознания своей греховности, приведшей к самоубийству её первенца, было пережито. А роль прислужницы какого-то местного вятшего, пусть бы и главного человека в поселении, не устраивала совершенно. Вместо тихой послушной работницы в дом, занятой повседневной готовкой, стиркой, уборкой... Ипай получил искушённую наложницу, мудрую советницу и безусловную госпожу.
Быстро пройдя все эти стадии женской карьеры, Софья заскучала.