— Прямо посреди улицы? — поразилась она.
— Да, прямо на улице.
— А-а…
Она глубоко вздохнула и крепко сжала губы. Мистер Горби молчал. Он видел, что в эту секунду она решает, говорить или нет, и любое его слово может запечатать ее уста, поэтому мудро хранил молчание. И его осторожность была вознаграждена быстрее, чем он ожидал.
— Мистер Горби, — наконец заговорила она, — всю свою жизнь я боролась, а началось все с плохого мужа, который был скотиной и пьяницей, поэтому, Господь свидетель, у меня нет причин хорошо думать о вас, мужчинах, но… убийство… — Ее передернуло, хотя в комнате было довольно тепло. — О таком я не думала.
— В отношении кого?
— Мистера Уайта, разумеется, — поспешила ответить она.
— Кого еще?
— Не знаю.
— Значит, больше никого нет?
— Не знаю… Не уверена.
— Как это? — озадаченно поднял брови сыщик.
— Я расскажу все, что знаю, — промолвила миссис Хейблтон, — и если он невиновен, храни его Господь.
— Если кто невиновен?
— Я начну с самого начала, — сказала миссис Хейблтон, — а вы судите сами.
Мистер Горби согласно кивнул, и она приступила к рассказу.
— Постояльцев я решила брать всего два месяца назад. Поденная работа трудная, а шитье вредно для глаз, поэтому я, женщина одинокая и настрадавшаяся от мужа-нелюдя, которому всегда была хорошей женой, но он давно умер, решила, что постояльцы помогут мне хоть немного сводить концы с концами, поэтому дала объявление в газету, и мистер Оливер Уайт два месяца назад снял у меня комнату.
— Опишите его.
— Не очень высок ростом, ни бакенбардов, ни усов, но джентльмен.
— Ничего особенного вы в нем не заметили?
Миссис Хейблтон задумалась.
— Да, — сказала она наконец, — у него на левом виске родинка была, но ее обычно волосы прикрывали, поэтому ее мало кто видел.