— Из-за меня погибла моя семья. — Эти слова он едва выдавил. Эва не раздумывала ни секунды, она просто положила руку ему на плечо.
Он не отстранился от ее прикосновения, но его легкая дрожь потрясла Эву до глубины души. Она опустила руку, скользнув пальцами по шрамам, и прошептала:
— Я тебе не верю.
И вот теперь он отстранился. Горечь наполнила голос Лукаса.
— Ты меня не знаешь.
— Так расскажи мне, — сказала она.
Лукас резко выдохнул. Правая его рука безвольно скользнула вниз, и он положил ладонь на бетон между ними. Пальцы Эвы чесались от желания коснуться его, смягчить его боль, облегчить его страдания. Да, она его не знала, но хотела узнать.
— Расскажи мне, — сказала она, переплетая его пальцы со своими.
Лукас дернулся, его взгляд пригвоздил ее к месту. Эва замерла, готовая к отпору, готовая к тому, что он отдернет руку. Но вместо этого он только крепче сжал ее пальцы, держа ее так, словно он падает, а она — единственное, что может остановить его падение, задержать его в настоящем.
— Пять лет назад я потерял невесту и родителей в автомобильной аварии, — сказал он, закрыв глаза.
Эванджелина сжала губы, сдерживая легкий вскрик — свои чувства. Она смотрела, как поднимается и опадает его грудь, пока глаза его не открылись и он не взглянул на нее, умоляя о поддержке.
— В ту ночь… все было так похоже на эту. Погода… Это был наш предпраздничный ужин. Мы с Роуз собирались пожениться на следующий день. — Эву замутило, когда он продолжил. — Я выпил пару бокалов вина, не больше, чем обычно, но дороги… и лед… я потерял управление. В одно мгновение все смеялись, а в другое — все стало тихо, и машина слетела с дороги. Все было нереально. Я сделал все, что было нужно. Я нажал на тормоза, но нас закрутило. Я ехал слишком быстро… черт возьми. — Эва осознала, что сжимает его руку так сильно, что пальцы похолодели, но когда она попыталась отпустить, он обхватил ее ладонь еще сильнее, словно намереваясь сломать ей руку. — Мы говорили о будущем и нашей свадьбе, смеялись над папиными шутками, когда все стало плохо. Я должен был быть более ответственным. Я должен был быть трезвым.
Слезы полились из глаз Эвы, и Лукас заговорил чуть громче.
— Машина была… старая, мой отец любил старые вещи, и когда мы врезались в дерево, даже дождь не смог погасить пламя. Я оказался в ловушке и вынужден был слышать их крики, я слышал, как они умирают… и не мог помочь. Я был беспомощен. И когда пламя добралось до меня, все уже затихло. Я знал, что они уже умерли, что моя жизнь, мое будущее потеряно для меня… меньше, чем за пять минут. А потом пришло мое время… и я радовался. Я хотел боли, потому что заслужил ее.
— Лукас, мне…
— Жаль?
Она не обиделась, что он перебил ее. Но Эва просто не знала, что сказать. Что сказать человеку, который потерял все на свете? Никто не смог бы подобрать правильных слов. Так что она покачала головой и склонилась к его плечу.
— Как ты выжил?
— Никак, — сказал он так мягко, и Эве на мгновение показалось, что слова ей почудились.
Лукас отпустил ее руку, и она скользнула ею на бедро. Рука Эвы была такая маленькая, такая хрупкая, и хоть он и думал, что поддерживать его она не должна, он был рад этой поддержке и этому теплу. Ее запах, легкий аромат диких цветов, словно прогонял прочь кошмары той ночи.
— Мне сказали, что я везунчик. Когда я очнулся в госпитале на следующий день, мне сказали, что я гребаный везунчик.
— А ожоги?