— Ш-ш-ш. — Я прижимаю ладонь ко рту Риса. Его губы растягиваются в ухмылку под моей рукой, а тело подо мной расслабляется. Его руки находятся на моей талии, и мое тело напрягается от такой опасной близости. Я постепенно опускаю взгляд на него и убираю руку, открывая его потрясающую улыбку.
— Что ты сделала? — спрашивает он, и в глазах его пляшут искорки удивления.
Смущенная, я слезаю с него, освобождаясь от его головокружительных объятий.
— Я спасла нас от того, что кто-нибудь вызвал бы полицию, Мистер Кричащий На Улице, как оперная прима, — шепчу я и шлепаю его по руке.
Он усмехается, потирая место удара, словно самый счастливый парень на земле.
— Они не могут меня слышать.
Я качаю головой, указывая на здание.
— Но там зажегся свет…
— Возможно, кто-то решил выпить воды или проснулся от плохого сна.
Звучит правдоподобно, но его крики отчетливо звучали в тишине ночи. Рис замечает мое растерянное выражение лица, поэтому тут же добавляет совершенно серьезно:
— Они не могут слышать мертвых, Джайдин.
От этой его фразы меня пробирает озноб — я представляю, как одиноко чувствуют себя мертвые. А еще думаю, что, возможно, он кричал не от боли. Возможно, он кричал, желая быть услышанным. Я задаю ему этот вопрос, но он переводит взгляд на пустую кофейню, и я понимаю, что это правда.
Рис поднимается с земли и поправляет рубашку.
— Мы здесь не из-за меня.
Его волосы торчат в разные стороны, но, кажется, ему все равно. Он просто еще раз приглаживает их рукой и поворачивается ко мне лицом.
— Просто скажи мне. Что ты сделала?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не можешь коснуться меня, не говоря уже о том, чтобы вот так толкнуть.
— Я ничего не делала. Подумала, что тебя могут услышать, поэтому побежала.
С минуту он просто смотрит на меня, словно решает, верить или нет, но потом указывает на улицу.
— Нам туда?
Я киваю и веду его к своему дому. Это всего лишь несколько кварталов, и мы добираемся быстрее, чем я ожидала. Свет выключен. Мать, скорее всего, валяется на диване с очередной бутылкой какого-нибудь ликера. Я молюсь, чтобы не с водкой. После водки она совсем невыносима.