Он мягко и нерешительно улыбается, но я не могу улыбнуться в ответ.
Я закрываю глаза. Очередной мертвец, навестивший меня ночью, не является незнакомцем. Этот умерший, которого я часто навещала в течение последних месяцев, никогда не показывался.
Я открываю глаза, но он все еще здесь.
Он улыбается.
И я снова закрываю глаза.
Он все еще здесь, но теперь выглядит обеспокоенным.
— Я не хотел напугать тебя, но ты не должна была этого делать.
Я качаю головой.
— Делать что? — спрашиваю я, не понимая, что происходит. Он же призрак, но не похож на него. Он не светящийся и не прозрачный. Он не белый, не клубящийся, не парящий, как другие, которых я видела. Рис стоит передо мной такой, каким я себе его представляла.
Человек. Во плоти. Реальный.
Приподняв брови, он машет головой в сторону места рядом со мной, спрашивая разрешения присесть. Когда я киваю, он садится и облокачивается на собственное надгробие.
— Ты действительно не понимаешь, что сделала?
Я качаю головой, потому что до сих пор не могу поверить в реальность происходящего. Должно быть, это сон. Я щипаю себя за руку и вздрагиваю от легкой боли. Потираю это место, и он смеется. Когда, наконец, я смотрю на него снова, он спрашивает:
— Теперь ты веришь, что это реальность?
— Что это? — хриплю я, потому что слова застревают в горле. Такого никогда не случалось раньше. Я просто взяла и вызвала мертвого человека?
— Ты вызвала меня.
— Нет, я не делала этого.
Нет. Нет-нет-нет.
Он закатывает глаза, после чего смотрит прямо на меня и снова начинает говорить:
— Может, не словами, но ты открыла мне выход, и, ну… — Рис проводит руками вдоль тела и улыбается.
Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить, что произошло, пытаясь понять, как я смогла заставить призрака выйти из могилы. В голове не укладывается. Обычно мертвые сами находят меня.
Я снова смотрю на него — он явно красив. Сидит здесь, осязаемый, такой же, как и я.