Я смотрю в этом направлении, желая посмотреть сквозь дерево двери. Спустя несколько секунд Гас снова начинает говорить:
— Никто не зовет меня так.
— Как? — Я склоняю голову, но продолжаю наблюдать за дверью.
— Гастон, — отвечает он. — Никто не называет меня так. Не знаю, почему она так делает. Она знает, что мое имя Гас. Она знает, что именно так меня называют все люди.
— Что не так с Гастоном? — спрашиваю я, прищуриваясь.
Когда он сразу не отвечает, я перевожу свой взгляд с двери на него.
Он пожимает плечами.
— Тебе не нравится твое имя?
Паренек делает глубокий вдох, передергивая плечами.
— Я привык к нему. Это имя моего дедушки. Мама говорит, что это ее способ влить в меня частичку дома. Она жила раньше во Франции.
Французский акцент — попал в точку.
— Ага, я заметил акцент, — говорю я и сжимаю губы, чтобы не сказать об остальном, что заметил в ней.
— Чей акцент? — спрашивает он.
Я вопросительно приподнимаю брови.
— Твоей мамы. — Я смотрю на выражение его лица и начинаю сомневаться. — У нее есть акцент, — говорю я более уверенно.
— Есть?
— Да, — киваю я.
— О. — Он делает паузу. — Это странно.
Мне кажется, я никогда не знал, могут дети подмечать такие вещи или нет. Вокруг меня их не слишком много. Когда он так и не продолжает рассказывать историю о своей маме, я думаю о том, как вообще можно вернуть внимание ребенка, ну или хотя бы Гаса.
— Так что, твоя мама из Франции? — как можно более непринужденно спрашиваю я.
— Ага. — Он кивает. — Этим летом мы собирались поехать проведать их.
Ему больше не нужно ничего объяснять. Вполне очевидно, почему у них нет возможности уезжать… куда-либо.