— Какой-нибудь другой документ, удостоверяющий личность?..
— Да какой документ, браток, — затарабанил Миха, сформулировав версию, — я ж сам местный, из Слободки, к дядьке с теткой еду…
— Если ты местный, то что, новых таможенных правил не знаешь? — перебил его пограничник.
— Да не знаю, браток, откуда? Я уж через границу месяца два не мотался…
По лицу пограничника было видно, что ему на все это абсолютно наплевать.
— Без паспорта ты не имеешь права пересекать границу… — произнес он холодно. — Так что возвращайся обратно…
Проводив взглядом проезжающий под поднятым шлагбаумом автобус, Миха вздохнул и направился в село.
Словив у продмага местного голдыря, после пяти минут разговора он уже знал все то, что стратеги древности называли «тактикой и местоположением». Тымково располагалось по обе стороны границы. На той стороне оно называлось Броштяны. Граница проходила в середине села по мелкому извилистому ручью. И пересечь ручей — пара пустяков.
Сделав небольшой крюк, минут через пятнадцать Миха оказался уже на территории Приднестровья. Он поплутал по улочкам, несколько раз спрашивал дорогу и вскоре вышел к пограничному посту Приднестровской Молдавской Республики. Это была времянка с красным, перечеркнутым зеленой полосой, флагом и крупно выведенными вдоль борта буквами «ПМР». Под стенкой сидели несколько одетых в синие бушлаты людей с автоматами на коленях. Ни секунды не задумываясь, Миха подошел к ним.
— Здорово, мужики!..
— Здорово… — вразнобой ответили они, не спуская с него вопросительных взглядов.
— Следующий автобус скоро будет?
— А ты кто такой?
— Я?.. Я — местный, из Броштян, — твердо ответил Миха.
— Местный? — недоверчиво переспросил один из приднестровцев, как показалось Михе, старший. — Какого же ты расписания не знаешь?
— Да мало ли… Может, из-за нового пропускного режима чего изменили…
— Скоро, — после паузы ответил приднестровец.
— Ни хера не изменили…
— А ты куда едешь? — поинтересовался другой.
— В Рыбницу, — с готовностью ответил Миха. — В добровольцы, — и в качестве пояснения добавил: Война ведь…
После такого объяснения приднестровцы сразу потеряли к Михе всяческий интерес.
Он присел рядом и закурил.