Бдят. Это хорошо.
Скрипя свежим снегом под сапогами — Ягр привез со станции из нашего эшелона мой багаж с последним обозом (еле-еле они ушли из-под носа мятежных гвардейцев, занимавших станцию, прямо у них на глазах) и я сразу же снял парадную лётную форму с ее холодной тонкой шинелью и переоделся в танкистскую, полевую. Она удобнее, да и теплее по большому счету.
За недолгое командование «Железной» бригадой я успел сделать некоторые поправки в зимнюю полевую форму на основании боевого опыта и даже утвердить их у герцога. Все бронемастера при технике ходили в комбинезонах из чертовой кожи, надетых на ватники и ватные штаны. На головах утепленные шлемы с амортизаторами. Так что знаки различия я перенес с плеч на петлицы воротника в виде миниатюрных погончиков полевого фасона из серебряного сутажа и золотых звездочек. Только не семилучовых, а ромбических. Это левая петлица. А правая черная с белой окантовкой и на ней эмблема нового рода войск — скрещенные серебряные пушки, наложенные на золотую шестеренку. В нижнем углу пушечного солтира миниатюрный серебряный череп без нижней челюсти на скрещенных костях. Традиции надо блюсти. У бронепоездов череп и у самоходок череп, только у них черный, а у нас ясный.
В здании кордегардии было не так жарко натоплено как в «избушке лесника», где квартировали император с герцогом.
Назвав часовому пароль, я прошел в комнату оперативного отдела ведомства Моласа. По ночному времени помещение было пустым. Единственный офицер — моложавый майор с седыми висками короткой черной шевелюры поднял на меня уставшие глаза.
— Господин полковник?
— Капитан-командор, если уж совсем быть точным, — поправил его я. — Доложите обстановку.
— Простите, но я вынужден потребовать у вас показать нам ваш допуск.
Я снял с плеча планшетку и развернул ее. Под целлулоидом лежали указ о создании имперской ЧК и рескрипт о назначении меня императорским комиссаром.
— Этого достаточно?
— Что это? Как в прошлом году в Будвице? — округлил он глаза удивленно.
— Были в Будвице, когда там резвился Кровавый Кобчик? — усмехнулся я. — Именно так, только теперь в масштабе всей империи. Так вы помните, как было в Будвице?
— Такое не забудешь, ваша милость, — майор встал из-за стола. — Чай? Кофе?
— Так что, Молас? — спросил я его, убирая планшет. — Напитков не надо.
— Действует по собственному плану, господин командор.
— Когда он собирается прибыть сюда?
— Как только освободится, ваша милость. Восемьдесят процентов успеха в тщательной подготовке операции. Особенно ее обеспечения.
— У нас здесь доступ на телеграф есть?
— Есть телефонная связь с железнодорожным телеграфом. Только что-либо передавать по этому каналу пока преждевременно, ваша милость. Телеграф в городе пока под контролем людей графа Тортфорта.
— Известно где Аршфорт?
— Три часа назад передали, что фельдмаршал ведет бой с имперской гвардией за узловую станцию в городе Аудорф в тридцати километрах от столицы. Но связь с ней оборвалась. Если он эту станцию возьмет, то тем самым отрежет Химери от всего мира. В первую очередь от телеграфа. Вот посмотрите, — пригласил он меня к карте на стене и отодвинул с нее легкую шторку. — Отводная ветка к столице от меридиональной железной дороги пока в руках мятежников. Как и обе станции в самом Химери, и пассажирская, и товарная. А главное шоссе легко оседлать, складки местности позволяют, как на востоке, так и на западе. Есть, конечно, проселки. Но любой выход сил мятежников из города под наблюдением.
— Что войска мятежников? Есть о них сведения?